Он остановил официанта, проходившего мимо с полным подносом, и заказал еще водки и бутылку красного вина.

Коротышка официант ответил с сильным акцентом:

— Минутку, пожалуйста. Одну-единственную минуточку… — и пошел дальше.

— Засеки время, он просил минуту, — подмигнул ей Скип.

— Нет, ты совсем не изменился, — сказала она.

Скип Джибс улыбнулся. Этакий тридцативосьмилетний ребенок-переросток. Тусклые светлые волосы стянуты резинкой в конский хвост, борода усыпана хлебными крошками. Человек-волк… Скип был в черной спортивной ветровке. На спине красовалась надпись «Спидбол», сделанная красными размашистыми буквами, — название фильма, в котором он ставил спецэффекты, устанавливая пороховые заряды и имитируя взрывы бомб.

— А ты по-прежнему выглядишь так, будто вот-вот сбежишь. Ей-богу, в худеньких девицах с большими титьками определенно что-то есть. — Он кинул многозначительный взгляд на ее бежевый хлопчатобумажный свитер с расстегнутыми у ворота тремя деревянными пуговками. — Вижу, они у тебя еще на месте.

— Смотри по видаку «Тренировки Джейн Фонды» и всегда будешь в форме.

— Я так и знал, что ты не станешь сидеть без дела. Между прочим, у меня сохранились неплохие воспоминания о нас с тобой в постели… А еще на полу, в спальном мешке, и на заднем сиденье машины…

Робин сдержанно улыбнулась. Спокойные карие глаза смотрели на него сквозь затененные стекла очков на бледном худом лице, на грудь падала перекинутая через плечо толстая каштановая коса, которую она время от времени поглаживала.

— Вот только волосы ты перекрасила, а в остальном… — Скип оценивающе взглянул на нее и добавил: — Впервые я увидел тебя в Линкольн-парке в Чикаго… Боже ты мой, как давно это было! Нам было всего… кажется, по девятнадцать?

— Это тебе было девятнадцать, а мне только восемнадцать, — сказала Робин. — Это было в субботу 24 августа 1968 года перед началом съезда Демократической партии. — Она кивнула, снова все вспоминая. — Линкольн-парк…

— Сотни, тысячи демонстрантов и полицейских, а я сразу тебя заприметил. Это же студентка из Мичиганского университета! Ты забралась на бочку и размахивала перед носом у полицейских плакатом с красной надписью: «Долой отправку наших парней во Вьетнам!» Я все смотрел на тебя. Худенькая, трепетная, а волосы у тебя были длинные, падали на спину… Я тогда сразу положил на тебя глаз.

— У тебя волосы были длиннее, чем сейчас, — сказала Робин. — Копы схватили тебя за волосы, но нам удалось вырваться, и я стянула их тебе резинкой в конский хвост.

— Думаешь, я забыл? — Он провел ладонью по своим волосам. — Обычно я их так не ношу, это только сегодня.

— Я бы узнала тебя где угодно. Помнишь ту, первую ночь? В машине того парня?

— На нее набрели копы, — усмехнулся Скип. — Целая банда в таких небесно-голубых шлемах. Я поднял голову и увидел перед собой их наглые рожи. Один постучал в окошко: «Что вы там делаете?» Я говорю: «А как по-твоему? Я здесь с девочкой». Тогда они стали молотить по машине. И тут появляется владелец машины, помнишь? Он глазам своим не поверил.