— Это очень опасно. Я даже купил брошюру по всем этим штукам. То, что там сказано, чертовски меня встревожило. Я и Морису ее показывал. Дорогая, прочитай сама, если не веришь мне. Спроси Мориса. Как ты думаешь, Морис, нельзя ведь шутить с этими вещами, правда?

Уорэндер взял баллон и долго смотрел на этикетку, на которой был нарисован красный череп с перекрещенными костями и написано грозное предупреждение.

— Нельзя продавать такие вещи. Я так считаю.

— Совершенно верно. Мэри, пусть Флоренс его выбросит.

— Поставь на место, — закричала она. — Господи, Чарльз, знал бы ты, как можешь надоесть. Когда этого хочешь!

Внезапно она схватила пульверизатор и сунула его в руки Уорэндеру.

— Стой здесь, дорогой, — сказала она. — Подальше, чтобы на платье не было подтеков и пятен. Чтобы только восхитительный туман. А вот теперь прыскай! Сильнее!

Уорэндер сделал, как было приказано. Мисс Беллами стояла в благоухающем облаке, откинув назад голову и протянув руки.

— Еще, Морис, — просила она, в экстазе закрывая глаза. — Еще!

Очень тихо Чарльз произнес:

— Господи!

Уорэндер посмотрел на него, пунцово покраснел, поставил склянку и вышел из комнаты.

Мэри и Чарльз смотрели друг на друга в молчании. В комнате стоял удушающий запах «Великолепия».

Глава 3

Чествование

1

Мистер и миссис Темплетон ожидали гостей у дверей гостиной. Входя в дом, приглашенные сталкивались сначала со сворой фоторепортеров. В глубине холла, у подножия лестницы, загромождая весь первый пролет, расположились со своей аппаратурой киношники. Почувствовав на себе блики вспышек, одни прибывшие старательно улыбались, другие, напротив, становились серьезными. Горничная провожала пришедших по холлу к порогу гостиной, где они попадали в заботливые руки стоящего там Грейсфилда, который, докладывая, направлял их прямо к хозяевам дома.

Гостей было немного, всего человек пятьдесят. Но приемы мисс Беллами отличались тем, что здесь собиралась элита театрального мира. Казалось, что каждый из гостей мастерски играет свой собственный приезд на коктейль Представление сопровождалось музыкой, которую исполняло превосходное инструментальное трио в нише огромной гостиной.

Несмотря на то что в обыденной жизни все они виделись очень часто, здесь гости при встрече друг с другом были склонны выражать не просто изумление, а какой-то небывалый восторг. Поздравляя мисс Беллами с днем рождения, каждый с восхищением говорил, как чудесно она выглядит. Одни, не отпуская ее рук, отступали на шаг, чтобы удобнее было ею любоваться, другие всем видом изображали смущение, третьи — своеобразное приятельское почтение. Потом они обменивались рукопожатием с Чарльзом, стараясь быть с ним особенно любезными и подчеркивая тем самым, что он не принадлежит к их миру.

Когда прибыли Рози и Берти, мисс Беллами приветствовала их с изумительным великодушием:

— Я так рада, — обратилась она к ним, — что вы решили прийти.

Поцелуй, сопровождавший это приветствие, был окрашен снисходительностью, которая у мисс Беллами именовалась милосердием. В то же время этот поцелуй каким-то непостижимым образом содержал в себе и угрозу. По ритуалу, они должны были принять его как святое причастие, что им, хоть и с неохотою, но все же пришлось сделать. Затем они, как по конвейеру, перешли поприветствовать Чарльза, который поздоровался с ними с заметной сердечностью.

Далее Рози и Берти направились в глубь огромной гостиной, а за ними проследовали две титулованные за театральные заслуги Дамы и Кавалер, три высокопоставленных, хотя и нетитулованных гостя, еще один Кавалер со своей супругой Леди, Монтегю Маршант и Тимон Гантри.