— Хватит ее мучить, Китс! — потребовал Макгоуэн. Он был в таком возбуждении, что зубы его слегка стучали. — Вы сами-то помните, куда положили ваше свидетельство об окончании начальной школы?

— Это не одно и то же, — возразил лейтенант. — Номинальная стоимость этих акций немногим более миллиона долларов.

— Чепуха! — с внезапно вспыхнувшим раздражением бросила Делия. — Эти бумажки ничего не стоят.

— Вы правы, миссис Приам. Но я думаю, что не всем это могло быть известно. Они действительно стоят меньше, чем затраты на их печать. Все фирмы, выпустившие эти акции, давно разорены.

— На бирже такие акции известны как «кошкины слезки»… — добавил Роджер Приам с явным злорадством, — или еще — «чушь собачья».

— Мой первый муж потерял почти все, что имел, на этих бумажках, — сказала Делия бесстрастным тоном. — Он был просто помешан на поисках «выгодного дельца», которое всегда в результате приносило одни убытки. Но до самой его смерти я ничего не знала. Сама не понимаю, для чего хранила этот хлам.

— Чтобы показать своему второму и любимому мужу, Делия, — сказал Роджер, — сразу же после свадьбы, припоминаешь? И помнишь, как я посоветовал тебе оклеить ими детскую Гроува в память о его папочке. Я вернул их тебе и не видел больше.

— Да говорю же вам, они где-то в доме валялись! Где еще им быть?

— Но где конкретно? И как они могли попасть в чужие руки, а? Это последнее предупреждение невероятнее всех предыдущих, вместе взятых. Как вы объясните его, мистер Приам?

— Эту чушь собачью? — засмеялся Роджер. — Оставляю честь объяснять ее вам, мои друзья, ведь это ваши прямые обязанности. Или я ошибаюсь?

Его голос был полон презрения, ему уже удалось убедить себя, что вся серия нелепых происшествий не имеет вовсе никакого значения. Он притворялся с мастерством опытного актера, который и сам начинает верить в свою игру. Приам всегда отличался склонностью к театральным эффектам, и годы, проведенные взаперти, создали у него ощущение бесконечного спектакля, где он сам всегда играет главную роль.

— О'кей, — беззлобно кивнул Китс. — Пусть будет так.

— Вы так полагаете? — Раздался голос из заднего угла комнаты.

Все обернулись.

Лаурел Хилл стояла в дверях террасы. В зеленом жакете — руки в карманах.

Лицо ее было бледно, ноздри раздувались. Потухшие глаза остановились на Делии Приам.

— Полагаете, больше ничего нельзя поделать?

Лаурел оттолкнулась от косяка двери и сделала несколько неуверенных шагов, словно боясь потерять равновесие. Затем довольно твердо подошла к Делии Приам, все еще не вынимая рук из карманов.

— Лаурел, — начал Гроув.

— Не подходи ко мне, Мак. Делия, мне нужно тебе кое-что сказать.

— Да? — откликнулась та.

— Когда появился этот зеленый бумажник, это мне кое-что напомнило. Одну вещь, принадлежавшую тебе. Когда ты была в Монтесито, я обыскала твою спальню и нашла эту вещь. Одна из твоих сумочек для безделушек — такая темно-зеленая из кожи аллигатора, сделанная там же, где и бумажник. Поэтому я убеждена, что это все — твоих рук дело, Делия!

— Уберите-ка ее лучше отсюда, — подал вдруг голос Альфред. — Она пьяна.

— Заткнись, Альфред, — с легкой угрозой сказал Роджер.

— Мисс Хилл! — воскликнул Китс.

— Н-н-нет! — засмеялась Лаурел, не сводя глаз с Делии.