– Прости, Джек. Я люблю тебя и в твоих чувствах не сомневаюсь – после всего, что ты для меня сделал.

Джек не ответил. Он не стал спорить, пускаться в дебаты о правде и преданности. Какой смысл? Ведь для себя она уже все решила.

– Пойми, я не бросаю тебя.

– Все это как-то не так.

– Ты прав. – Губы Мии тронула улыбка. Она сделала шаг навстречу и проговорила: – Поехали вместе.

– Что? Я не могу.

– Почему нет?

– Не знаю… Не могу.

– Потому что это неразумно?

– Да.

– Надо понимать, ты меня не любишь и не хочешь, чтобы мы были вместе?

– Нет, просто это противоречит здравому смыслу.

– Понимаешь теперь? А по мне, неразумно оставаться здесь и дать себя засудить. Поэтому я приняла такое решение.

Джек хотел что-нибудь возразить и не смог – как видно, аргументы были исчерпаны.

– Если передумаешь, – проговорил он, – ты знаешь, где меня искать.

– И ты тоже, если что. Я буду…

Джек коснулся кончиками пальцев ее губ, не давая закончить фразу.

– Я не хочу слышать, – проговорил он.

Она отняла его руку, обхватила ладонью за затылок и прильнула губами к его губам в одном долгом, прощальном поцелуе. Затем отстранилась.

– Мне пора. Отплытие через полчаса.

В подробности Джек не был посвящен, просто знал, что некий человек на яхте высадит ее на Багамах, а оттуда Мия вольна направиться в любую точку мира. Как и семь лет назад.

– Удачи, – проговорил он.

Она выдавила слабое подобие улыбки и чмокнула его напоследок. Они в последний раз пересеклись взглядами, и Джек увидел, что ее поддельные голубые глаза застланы слезами. Мия отвернулась и ушла прочь.

Джек не стал смотреть ей вслед. Передернутым затвором щелкнул дверной замок. Скрипнула петлями дверь. Наступила пауза – Мия замешкалась, то ли передумав, то ли желая последний раз взглянуть на человека, которого она покидает. Это было уже не важно.

Дверь закрылась. Мия ушла.

Теперь он даже не знал ее имени.

Эпилог

За три недели Мия не подала о себе ни весточки. Джек старался гнать прочь пустые думы и все равно часто ловил себя на том, что представляет себе, где она – в Австралии, России, Южной Америке. Те, кто говорит, что мир тесен, видимо, давно не смотрели на глобус.

Когда он не думал о Мие, то уходил с головой в работу – Джека здорово угнетали мысли о Тео, его баре и сгинувшей четверти миллиона долларов.

Закусочная «Спарки» не представляла собой ничего особенного. Последнее бельмо на трассе Ю-Эс-1 перед Флорида-Кис. Тео приобрел старую заправочную станцию, причем львиную долю денег пришлось отвалить за землю и лицензию на торговлю спиртным. Затем этот «гараж» превратился в бар – так в выпускную ночь колледж Джека превратился в вертеп. Смотровой ямы здесь уже не было, зато остались старые железные ворота. Появился длинный деревянный бар – там, где ему полагается быть, – и телевизор, и бильярдный стол. Здесь подавали баночное пиво, и пустые жестянки тут же сжимали в огромных тисках, которые стояли на верстаке. Некоторые говаривали, что Тео талант в землю зарыл. Они имели в виду его страсть: саксофон.

Джек сидел на высоком табурете и смотрел на друга – тот выдувал соло, достойное музыкальной премии «Блю ноут».