Кристина искала других мужчин, чтобы убедиться, что она желанна, поскольку муж, которого она любила, отверг ее, отгородился от нее? Или она тщеславная и аморальная женщина, для которой одного мужчины мало?

Но, каким бы ни было желание, разумеется, верность…

А какую верность он, генерал Балантайн, хранил Огасте? Только осознание, что он навредит Шарлотте, удержало его вчера, не позволило прикоснуться к ней, обнять ее и… И что? Да всё! Он руководствовался исключительно эгоистичными чувствами, остановил его только страх: он боялся увидеть в глазах Шарлотты отказ, ужас, который охватил бы ее, когда она поняла бы его чувства. Об Огасте он не думал вовсе.

И это еще не все. Шарлотта, конечно же, получила бы сильнейшую душевную травму, узнав, какую бурю она подняла в его душе. Он бы ее потерял. Она бы никогда больше не пришла на Калландер-сквер, не осталась бы наедине даже ради дружеской беседы. Она посчитала бы его нелепым? Или, хуже того, жалким? Балантайн отшвырнул эту мысль. В любви нет ничего абсурдного.

Но как же Кристина? Она унаследовала от него предательскую страсть? Он никогда не говорил с ней о верности или скромности, оставляя это дело Огасте. Материнский долг — проинструктировать дочь о том, как надобно вести себя после замужества. С его стороны такое граничило с неприличием, вызвав бы только раздражение.

Генерал мог поговорить о добродетельности… просто о моральных нормах. Однако не сделал этого. Может, он в большом долгу перед Кристиной? И только небу известно, в каком перед Аланом Россом!.. Балантайн поднял глаза и наткнулся на взгляд Росса, ожидающего, пока он оторвется от своих мыслей. Мог Алан представить себе, о чем он думал?

— Она знала Аделу Поумрой, — эти слова Росс произнес с легкой усмешкой, которая поставила его в тупик.

Эти имя и фамилия ничего Балантайну не говорили.

— Аделу Поумрой? — повторил он.

— Жену последнего мужчины, которого убили в Акре… учителя, — объяснил Росс.

— Ох… — Генерал на мгновение задумался. — Как Кристина могла познакомиться с женой учителя?

— Она красивая женщина, — ответил Росс с болью в голосе. — И скучающая. Я думаю, она пыталась развлечься… — он неопределенно махнул рукой, — в более широкой компании.

И что это означало? Тысячи женщин время от времени скучали. Но нельзя расширять социальный круг только потому, что ты очень красивая и тебе хочется… Тогда Адела Поумрой — еще одна блудница? Если это так, почему убили Эрнеста Поумроя? Вроде бы убить должны были Аделу. И Берти Эстли… он был любовником Аделы? И как связан с ними тот врач?

Они стали жертвами одного психа? Или, возможно, одно из преступлений подогнали под остальные — прекрасная возможность для того, чтобы унаследовать титул и состояние… или избавиться от зануды-мужа, или… (тут генерала прошиб пот) …отомстить тому, кто оброгатил хозяина одной постели, одного дома?

— А как выглядит жена врача? — спросил Балантайн внезапно осипшим голосом.

Росс отвернулся.

— Понятия не имею. А что?

Лицо генерала не выражало никаких эмоций.

— Просто спросил. Вдруг пришло в голову. — Он отогнал свою мысль, недостойную такого человека.

Росс предложил гостю хереса, но тот отказался. Вино бы его не согрело. Он обратил внимание, что и Росс пить не стал.