Буквально через минуту в гостиную вошла другая женщина, постарше, лет тридцати с небольшим, с высокой грудью, симпатичным, но бесстрастным лицом и россыпью веснушек на коже, в простеньком, цвета лаванды, платье с высоким воротником и, насколько мог видеть Питт, совершенно без косметики.
— Я Виктория Долтон, — представилась она. — Вайолет говорит, что вы из полиции и желаете поговорить со мной. Не соблаговолите пройти в другую гостиную, в дальней части дома? Вайолет принесет нам чай.
Остро ощущая абсурдность ситуации, чувствуя, что где-то просчитался, Томас молча последовал за стройной, фигуристой Викторией в большой красно-розовый холл с диванами и креслами, а потом — по коридору, который привел их в маленькую, еще более уютную гостиную, где тоже пылал камин. Откуда-то сверху донесся радостный вскрик и веселый женский смех. Мужских голосов он не услышал. Вероятно, две женщины делились подробностями своих похождений, а не обслуживали клиентов.
Виктория Долтон села на большой зеленый диван и предложила Питту расположиться на таком же, напротив нее. Затем сложила руки на коленях и выжидающе посмотрела на него.
— Так чего вы от нас хотите?
Питт несколько растерялся: она держалась так сдержанно, разительно отличаясь от Макса, каким он представлял его себе, или Амброза Меркатта. Да и сам дом более всего напоминал жилище какого-нибудь представителя среднего класса — удобный, с семейной атмосферой. Язык не поворачивался назвать его борделем, что казалось нелепым.
— Я расследую убийство, мадам, — начал он совсем не так, как намеревался. Каким-то образом рядом с ней он чувствовал себя не в своей тарелке. — Если на то пошло, три убийства.
— Как неприятно, — эти слова она произнесла так, будто он пожаловался на погоду, и при этом продолжала смотреть на него чистыми, искренними глазами, как послушный ребенок, ожидая продолжения.
Это сбивало с толку. То ли она не поняла его, то ли воспринимала убийства повседневным явлением, и они совершенно ее не шокировали. Встретившись со взглядом ее серых глаз, Питт решил, что второе предположение более верное.
Вайолет принесла чай, поставила поднос на столик и вышла. Виктория наполнила две чашки, одну протянула ему. Он принял ее со словами благодарности и начал снова:
— Первым убили Макса Бертона. Он держал дом на Джордж-стрит. Вероятно, вы знали его?
— Разумеется, — кивнула она. — Нам известно, что его убили.
— Он хорошо знал свое дело? — Почему допрос давался ему с таким трудом? Причина состояла в том, что Виктория отгородилась крепостной стеной и, в отличие от Амброза Меркатта, не отбивалась от него.
— Да, — ответила она, — его талант не вызывал сомнений. — И тут на ее лице проступила злость, впервые она дала эмоциональную реакцию. Уголки полных губ опустились, но у Питта сложилось ощущение, что он не обидел ее лично; просто она неодобрительно относилась к тому, что делал Макс.
— Амброз Меркатт говорит, что он использовал высокородных женщин в своем заведении на Джордж-стрит, — продолжил Питт.
Виктория чуть улыбнулась.
— Да, Амброз Меркатт мог вам это сказать.
— Это правда?
— Да, конечно. Ума Максу хватало. Женщин влекло к нему, знаете ли. И есть определенная прослойка женщин, рожденных в хороших семьях, ничем не занятых, вышедших по расчету за ни на что не годных мужей, зачастую гораздо старше по возрасту, бесполезных в спальне, лишенных как страсти, так и воображения, которых душит скука. Макс находил к ним подход. Сначала начинался роман с ним, потом он подкладывал их под других. За таких проституток он получал самую высокую цену.
Она рассуждала об этом, как купец — о своих товарах и рыночной политике. |