Вошла Нэнси, держа по кружке пива в каждой руке.

— Что... — начала было она, карие глаза широко раскрылись.

— Спасибо, — поблагодарил я, взяв кружку и залпом осушив ее, тыльной стороной ладони вытер пену с губ и добавил: — Вот это как раз то, чего мне не хватало. — И ушел, оставив их там.

На следующий день, рано утром, когда я еще брился в своем номере в отеле «Моррисон», зазвонил телефон.

Это был Джейк.

— Как вчерашний вечер? — поинтересовался он.

Я рассказал.

— Проклятье, — выругался Джейк. — Я все же переговорю с Куки. Посмотрим, может удастся немного их успокоить.

— Думаю, слишком поздно.

— Согласен, — сумрачно произнес Джейк.

Мартин явился в полицию в субботу; он сам пришел к «Бочонку» Гилберту. Стиг в этом деле уже не участвовал. То, как представил события Мартин, существенно расходилось с версией Куки. Мартин заявил, что Куки сидел в его кабинете и говорил по телефону («на что не имел никакого права!»). А когда Мартин потребовал, чтобы тот ушел, Куки накинулся на него с кулаками, и Мартину пришлось защищаться. Тогда Куки, достав пистолет, ударил его по голове, и Мартин потерял сознание. После этого Куки якобы нанес ему еще несколько ударов пистолетом. Придя в себя, Мартин умудрился вскочить, и тогда между ними завязалась борьба, пистолет трижды выстрелил.

Оружия так и не нашли. Если бы пистолет действительно принадлежал Куки, Мартину было бы выгодно предъявить его следствию, но он этого не сделал.

Мартина задержали по подозрению в попытке преднамеренного убийства. Капитан Дан Гилберт, выступая от имени государственного прокурора, наложил арест на профсоюз, объявив, что он управлялся «методами чистого рэкета». Профсоюз закрыли до того времени, пока «действительно работающие члены союза сами не захотят возобновить его деятельность и сами изберут своих руководителей».

В газетах подобного рода заявления смотрелись просто замечательно, однако в действительности они оказали солидную услугу Скидмору и его окружению.

Некоторое время спустя я поведал обо всем этом Стигу. Мы сидели за чашкой кофе в ресторанчике «Дил Пекль Дели», размещавшемся под моим офисом на Ван Бьюрене.

— "Бочонок" сказал правду, заявив, что профсоюз фактически являлся рэкетом, — сказал Стиг, — в него входило около тысячи членов, каждый из которых платил ежемесячные взносы по два доллара. Документально расходы подтверждены лишь на семьсот долларов в месяц. Зарплата Мартина, к примеру, составляла всего сто двадцать баксов.

— Похоже, он по уши в дерьме, — заметил я.

— У него еще осталась должность в санитарии округа, — возразил Стиг. — Разумеется, сначала ему придется отвертеться от обвинения в нападении с целью убийства.

Стиг улыбнулся.

— А мистер Куки, — заметил он, — рассказывает более убедительную историю, нежели Мартин.

Но дело в том, что Куки так никогда и не выступил со своей версией событий в суде. Внезапно его здоровье резко ухудшилось, как и у многих других пациентов, находившихся на излечении в госпиталях Чикаго, которым предстояло выступить с показаниями в суде. Куки умер в первую пятницу января сорокового года. Вскрытие не производилось. Последним посетителем Куки, как я узнал позже, был Джейк Рубинштейн.

Тем не менее, когда профсоюз вновь открыли, Джейк уже не занимал пост казначея. Но по-прежнему увлекался рэкетом, правда, теперь уже работая на Бена Цукермана и его фирму «Цуки Буки». В карьере Джейка был небольшой перерыв во время войны из-за пребывания в военно-воздушных силах.