— Что там говорить, Джаспер заслужил свое, — проворчал Флеминг после продолжительной паузы. — Он годами поддерживал по меньшей мере половину местных золотоискателей. Слава Богу, что наконец он сможет оправдать свои расходы. Трудно делать дело, давая в долг без отдачи.

— Не знаю, не знаю, — пробормотал Стренк, якобы ни к кому не обращаясь. — Худо-бедно он каждый год регулярно наведывается в Нью-Йорк. И надо думать, не только для того, чтобы навестить своих престарелых родственников.

Шейн улыбнулся. От него не укрылось существование определенной напряженности в отношениях между шерифом и престарелым золотоискателем. Хотя оба и избегали прямых выпадов в адрес друг друга, нетрудно было догадаться, что они не только сидели по разные стороны стола, но и придерживались во многом противоположных взглядов. Больше чем когда-либо детектив ощутил свою неспособность понять психологию этих людей.

— Если Уиндроу считает, что ему выгоднее покупать товары напрямую в Нью-Йорке, чем связываться с посредниками в Денвере, это только его дело, — стоял на своем Флеминг.

Дряблые веки Кэла Стренка устало опустились. Дрожащей рукой он вытер клочки пены с усов и вновь уставился отсутствующим взглядом куда-то в пространство между Шейном и Флемингом.

— Может быть, и так, — произнес он наконец. — Мне трудно судить о таких вещах. Однако многие здесь полагают, что Джас неплохо зарабатывает на своем магазине. Настолько неплохо, что может позволить себе расслабиться даже в нынешние горячие для торговли денечки.

— Каждый имеет право расслабиться раз в году, — произнес шериф примирительно. — Даже ты, Кэл, если сбреешь свои бакенбарды и наденешь чистую рубашку, еще можешь рассчитывать на успех у девочек.

Шутка, которой шериф попытался заключить свою речь, так и осталась без ответа. Шейн меланхолично допил свою кружку, аккуратно стряхнул пену и попросил официанта принести еще пару пива для себя и Стренка.

Старик снова, полузакрыл глаза, уронил покрытый густой щетиной подбородок на грудь и невнятно произнес:

— Пит здорово изменился, когда мы вернулись в город, чтобы зарегистрировать нашу заявку. Раньше он терпеть не мог, когда кто-нибудь заходил к нам в хижину. А в последнее время ему, похоже, стало нравиться, что вокруг него постоянно толкутся разные газетчики, без конца щелкают своими камерами, хлопают его по плечу и повторяют, какой он мировой парень. Надо же до такого додуматься. Рехнуться можно! В конце концов мне пришлось переехать в другое место.

— Это началось сразу после того, как стало известно об удаче Пита, — пояснил Флеминг. — Особенно после заметки в «Реджистер-Колл» с его большой фотографией. Больше всего усердствовали приезжие. А что вы хотите? Богатство — оно всегда изменяет человека, — закончил он, разведя руками.

— Да, это понятно, — согласился Шейн. — А вы не могли бы припомнить конкретно имена людей, которые досаждали вам больше других? — спросил он Стренка.

Выражение лица старого золотоискателя мгновенно изменилось от мины крайнего отвращения до выражения полного удовлетворения самим собой. Лукавые огоньки вновь заплясали у него в глазах. Он неопределенно покрутил головой и произнес:

— Боюсь, я не смогу назвать вам никаких имен. Видите ли, я всегда старался держаться подальше от этой шумихи. Да и моя физиономия недостаточно фотогенична для ребят из газеты.

— Но, может быть, вы смогли бы описать нам хотя бы некоторых из этих парней, — настаивал Шейн.

— Можно попробовать, мистер. Была одна парочка ловких ребят, и еще один постарше, уже не такой шустрый. Все они шлялись за Питом по всему городу и наперебой ставили ему выпивку.