Я достаю платок и утираю пальцы.

— Как вы метко стреляете! Я так не умею! Да что там я! Не каждый гвардеец так умеет! — я рассыпаюсь в комплементах.

Теруань демонстративно сдувает дым с пистолета.

Платок я держу в руке, вроде бы удалось унять кровь. Надеюсь, никто не заметил. Порезы вроде бы не сильные. Я обматываю их платком и надеваю перчатки.

— Спасибо, малая, — говорит она. — Молодец, оценила шутку! Ты — наш человек! Это аристократки начинают возмущаться и скандалить, некоторые ревут, а ты молодец!

Я улыбаюсь, скандалить и реветь в этой ситуации — самоубийство! Я, конечно, имею дар выглядеть глупо, но не до такой же степени. Однако чутье мне подсказывает, проверку мне устроили не просто так. Я не нравлюсь Теруань, это очевидно. А она мне тоже. Какой–то ученый сказал: обстоятельства влияют на впечатления, которые складываются у нас. Если бы не обстоятельства, возможно, мы бы подружились.

Я, Анна Теруань, поражена. Светлана действительно тонкая штучка. Довольно умна, выдержала испытание. Ничего, у меня есть другой план. Ты проиграешь эту партию, проиграешь.

Посмотрим, как метко ты стреляешь.

Анна Теруань подходит ко мне, Светлане Лемус.

— Слушай, малая, — говорит она — Попробуй, может у тебя получится?

Она протягивает мне пистолет.

— Что вы! — улыбаясь, отказываюсь я. — Я могу кого–нибудь покалечить!

Гости с любопытством смотрят на нас.

— Нет, мишенью будет портрет короля Людовика XV — самого распутного короля всех времен и народов! — с хохотом заявляет Теруань.

Я, конечно, не роялистка, но стрелять в безвинного деда нашего короля Людовика XVI мне как–то не хочется. Но отказаться нельзя, компания подобралась довольно радикальная.

Я понимаю, единственное, что я могу сейчас сделать — здорово опозориться. Похоже, у меня это получится великолепно.

— Я не знаю, с какой стороны стреляет пистолет, — шучу я.

Гости хохочут, Теруань громче всех.

— Неприятный тип, — говорит Поль, кивая в сторону портрета.

Ему легко говорить, ведь этот король для него чужой. А мне тяжело, каким бы гадом он ни был, все–таки наш, родной.

— Чем тебе он не угодил? — спрашивает его один из гостей.

— Этот король отверг нашу императрицу Елизавету, когда ему прочили ее в невесты. Тогда она была юной царевной! — говорит Поль.

— Ей повезло! С Луи Развратным ей никогда бы не стать великой правительницей, — отмечает Теруань. — От таких типов, нам, женщинам, одни страдания!

Тут, пожалуй, она права.

— Ну же, стреляй! — приказывает Теруань.

Я смотрю ей в глаза и вижу вызов. Она видит во мне соперницу. У меня нет выбора.

— Думаыю, мадемуазель Лемус не стоит сейчас заниматься стрельбой, — говорит Поль.

Он протягивает руку, чтобы забрать у меня оружие.

— Поль, все хорошо, — улыбаясь, говорю я.

Я беру пистолет (тяжеленная штуковина) в обе руки, направляю его на портрет. Жаль, что у меня не четыре руки, я бы заткнула уши. В этом момент я хочу стать индийской богиней Кали. Зажмурившись, я спускаю курки. Сильная отдача больно ударяет по запястьям, я вскрикиваю. Запах пороха вызывает у меня кашель. От боли я роняю пистолет и опускаюсь на колени, прижимая руки к груди. Из моих глаз текут слезы.

Поль поддерживает меня за плечи.

— Молодец, малая, попала! — кричит Теруань. — Прямо в нос! Жаль, что тут нет портрета Луи XV в полный рост. Ха!

Все хохочут над ее шуткой… Начинают поздравлять меня… Они замечают, что мне плохо.