Однако теперь, будучи спешно очищена от пыли и многочисленной паутины, она являла тяжелую медную кроватную раму, несколько плетеных кресел с наброшенными покрывалами из выгоревшего ситца, прикроватную тумбочку и богато украшенный викторианский умывальник с мраморным верхом, на котором стояла масса китайских фарфоровых принадлежностей с рисунком в цветочек. В ней также находились, помимо доктора, Найджел Понтинг и мистер Кардью: первый из них лежал ничком на кровати, а его правая рука была надежно пристегнута наручниками к кроватному столбику, в то время как второй, прибывший в «Дом Тени» в ответ на настойчивый телефонный звонок Ларри Даулинга, занимал одно из плетеных кресел, держа наготове блокнот и карандаш.

Мистер Даулинг с удовлетворением отметил, что доктор не терял времени зря. Мокрая повязка, которую чья-то непрофессиональная рука наложила на голову секретаря наподобие неаккуратного тюрбана, была снята, вместе с его пиджаком, а закатанный рукав рубашки демонстрировал след от укола на обнаженной руке Найджела.

Пустой шприц лежал на прикроватной тумбе. Глаза Найджела были открыты. Он что-то бормотал про себя и смотрел на кого-то, кто был виден только ему одному, но не окружающим, хотя и двигался по комнате.

– Начинает действовать, док? – вполголоса спросил суперинтендант Кардью.

– Не знаю, – коротко отвечал доктор. – Мне никогда не приходилось пользоваться этим раньше. Но если и подействует, я не гарантирую вам, что вы узнаете правду. Гораздо более вероятно, что это будет набор старого вздора или вообще чистая фантазия. Более того, я вообще не уверен, что это дело легально и что я не кончу тем, что буду вычеркнут из Медицинского регистра!

– Глупости. Кроме того, если кто-либо об этом услышит, а этого не может быть, – вы всегда можете сказать, что вы только выполняли приказы полиции, и свалить все грехи на нас. Мы к этому уже привыкли.

– Еще как! – горячо подтвердил Ларри. Добавив чуть озабоченно, что он надеется, что качество и сила звука окажутся достаточными, поскольку он пока не смог разобрать ни одного слова из того, что говорит арестованный.

– Дайте ему время, – потребовал доктор, старательно заменяя сброшенный тюрбан изысканной и высоко профессиональной повязкой. – Вы же не ждете, что это средство подействует со скоростью света.

Ларри вздохнул и, пододвинув свободное кресло, осторожно устроился в его потрескивающих глубинах, извлек свой собственный блокнот и карандаш и начал ждать, когда можно будет записать нечто относящееся к делу из того, что может сказать арестованный.

Мистер Понтинг продолжал что-то неразборчиво бормотать, и доктор, закончив перевязку, к собственному удовлетворению, и померив еще раз у пациента пульс, взял шприц и завернул его в кусок хирургической марли. Он как раз несколько демонстративно укладывал его в свой чемоданчик – как бы отводя любые требования блюстителей закона в отношении еще одного укола лекарства, которое его просили ввести пациенту, – когда Найджел Понтинг заговорил, громко и четко…

– …Нет никаких доказательств, – заявил Найджел, адресуясь к невидимому лицу, за движениями которого он наблюдал и которое сейчас явно стояло рядом с кроватью. – Я слишком умен для этого. Нет ни одного атома доказательства, и они никогда не додумаются поискать под половицей у Тайсона мой дубликат ключа… Прямо у него под носом! И, конечно, на всякую серьезную работу я всегда надеваю перчатки – пару шелковых перчаток под цвет моей кожи, которые Дон специально сделал для меня в Каире.