– Жаль, что он не был погуще… Если бы он был гуще, эта женщина Бейтс никогда бы не узнала меня – глупая сука! Никогда не забуду ее лицо! Вот уж действительно не повезло. Ей, не мне. Надоедливая старая хлопотунья с крошечными глазками! Конечно, я ее не запомнил. Но, разумеется, после этого я вынужден был избавиться от нее как можно скорее… Я должен вам об этом рассказать. Это было до смешного просто, и я действительно горжусь собой по этому поводу… Это был проблеск гениальности. Все, что мне нужно было сделать – это напечатать маленькую призывную записку на машинке этой девицы Эштон, сунуть ее под дверь Бейтс, приготовить ловушку на лестнице и ждать, пока она в нее попадет. Что она и сделала – бух!

– …Да. С Джембе – это ужасно, не знаю, как я обойдусь без него. Странно, кто же это сделал? Нам следует это выяснить. Полагаю, полиция обыскала его багаж. Будем надеяться, что он был осторожен: люди его типа часто бывают неосторожны… они слишком самонадеянны. Это наше слабое звено. Ну, что ж, мне придется найти ему замену. Это будет нетрудно – за три миллиона можно купить все что хочешь!… Мы могли бы провернуть выборы всего за малую часть этой суммы. И только после этого начнутся настоящие проблемы. Я знаю, что нам нужен этот остров и что он – самое лучшее место для начала… но загвоздка в самих занзибарцах. Они чертовски беззаботны. Их нужно обучать… учить убивать. И ненавидеть. Это очень важно. Ненавидеть… ненавидеть… ненавидеть… А после этого…

Грубый, незнакомый голос, в котором не было и следа тех пронзительных и специально утонченных плавных интонаций, которые столь долго были частью успешной маскировки, все говорил и говорил, в то время как шокированный доктор (который вначале склонен был более чем наполовину принимать все, что говорили о Понтинге, с большой долей скептицизма) хмурился, и мрачнел, и бормотал проклятья, явно отходящие от клятвы Гиппократа, а господа Кардью и Даулинг быстро строчили, страница за страницей, заполняя свои служебные блокноты. Фиксируя имена, которые позднее придется идентифицировать, и их владельцев, вместе с датами и подробностями, которые могут оказаться уликами…

Когда наконец хриплый голос стал неразборчивым и замолчал, доктор – объявив, что представление окончено и что арестованный будет теперь спать несколько часов подряд, – удалился наверх, чтобы постараться как-то помочь мисс Эштон, а мистер Кардью вытер лоб носовым платком и заявил: «Будь я проклят!»

– Если бы вы мне это рассказали, а я не слышал бы всего этого своими ушами, я бы не поверил ни одному слову, – признался мистер Кардью. – Но, каковы бы ни были предубеждения дока против использования этого наркотика, в самом этом представлении все было, как надо! И если все это вышло непосредственно из первоисточника, тем лучше! Но я не совсем понял эту шутку с тремя миллионами, которые должны были позволить клике Джембе легко выиграть выборы и превратить Занзибар в коммунистический рай и базу русских шпионских ракет и атомных подводных лодок, и все такое прочее. Чьи это три миллиона?

– Деда Тайсона, – сказал Ларри. – Старый негодяй, как говорят, припрятал примерно эту сумму, полученную в качестве его доли сокровищ султана Саида, которые он и последующий султан Маджид где-то сумели раздобыть на пару. И все эти убийства и телесные повреждения были, судя по всему, из-за карты, на которой показано, где он их спрятал.