|
– Смородина помолчал, возражений не поступило. – Я понимаю, что вам трудно разобраться с юриспруденцией, бухгалтерией. Но люди, которые умеют продавить юридическую сторону в общении, подписать договор в самом начале, они всегда выигрывают. Хищников вокруг много, и мне было бы жаль, если бы вы попались еще раз. Если вы прокачаете эти мышцы, Ольги всего мира будут вам не страшны. Они ищут именно тех, кто не умеет за себя постоять, к сожалению.
– Мне из издательства все пишут. Хотят мою новую книгу. Смородина закусил губу, чтобы не рассмеяться. Конечно! У нее есть очередная книга, которую она писала для культурной рейдерши. Наверняка какие-то деньги Ольга платила, и все они, конечно, съедены. То, что в начале он принял за недоверчивость и хитрость, было просто страхом, что их заставят вернуть. – Я думаю, что если вдруг вы работали над каким-то проектом, то вполне можете предложить его издательству. И он полностью ваш, договора-то нет. Я бы со своей стороны, если позволите, прочитал договор с издательством, прежде чем вы его подпишете. – О, спасибо. Я вам посвящение напишу! – Не надо. Я предложил и ничего не прошу взамен. Таково мое желание. А на вашем месте я закинул бы удочку среди ваших учеников. Посвящение в книге – хорошее рекламное место. Я бы оценил его тысяч в триста.
Порфирий
«Господи, я адвокат. Не ангел и не защитник обездоленных. У меня семья. Я не хочу рисковать и не могу помогать всем» – эту мантру Смородина повторял про себя целый день. Он твердил ее на переговорах с новым клиентом. По дороге домой. В магазине, где опять забыл купить хлеб, хотя ему четко сказали: «Купи батон». «Господи, я адвокат». Дома в углу под лампой сидел его сын. Смородина посмотрел на его пухлые щеки. Одиннадцатилетний Порфирий был хорошеньким, как ангел, и одновременно серьезным, как утомленный пациентами доктор. – Что читаешь? – Воспоминания прокурора Кони, папа. Очень познавательно. Обращаясь к отцу и более широкой невидимой аудитории, Порфирий начал рассуждать о правовом обществе и законах дореволюционной России. Все это было правильно и вместе с тем интонационно так звонко, как та же самая информация никогда не прозвучит в исполнении человека пожившего. Порфирий подражал интонации взрослых. Но Смородина не слушал. Было что-то в чертах лица сына, что заставило его принять рискованное решение.
– Вениамин, добрый день. Передайте, пожалуйста, Александру, что я многое узнал о том, что случилось двадцать лет назад. Да-да, я понимаю, что он не любит, когда его беспокоят. Он действительно закрыл вопрос. Но вы передайте. И главное, я знаю, кто убил Ольгу. Платон Степанович положил трубку. Через семь минут телефон заиграл. Смородина поднес его к уху и даже не успел сказать «Алло», как услышал кряхтящий голос. – За вами заедут в течение часа.
Последний визит к Александру
Оружие воина света – это спокойствие. Ожидая машину, Смородина успел прорепетировать основные моменты. В этот раз Александр встретил его у входа в дом. Он слегка наклонил лысую голову в знак приветствия. – Пройдемте в кабинет. В кабинете на столе дымился чайник и стояли две чашки. В плошке рядом с чайником лежала свежая голубика, Кощей явно следил за своим здоровьем. Александр не выглядел таким уставшим, как во время первой встречи. Он явно ждал разговора. Платон Степанович подумал, что у Кощея должны быть правила для всего. Не привычки, а именно правила. Например, «я не чищу зубы пастой зеленого цвета» и тому подобное. Александр всегда стоял перед невидимым противником. Либо он пытался его обмануть, либо прожигал взглядом. |
