Вот что за мужик искал меня и знал теперь, где я нахожусь.

Глава 7

Вместе с Виллисом я вернулся в большую комнату. Хотите верьте, хотите нет, но здесь, похоже, никто даже не пошевельнулся. Четверо мужчин продолжали стоять слева от меня, Хорэйшио в своем желтом халате — справа, а девица посредине. За время нашего отсутствия она ничуть не похорошела и не поправилась.

На этот раз мы подошли немного ближе к помосту, и я мог разглядеть черты ее лица. Ее волосы были коротко острижены по последней заграничной моде и напоминали коричневатую плесень. У нее был нос пуговкой, выражающий стойкое неодобрение рот и глаза того синего цвета, который можно видеть в синяках.

И это, подумал я, одна из манекенщиц всемирно известного Хорэйшио Адера. И это высокая мода. И это идол женской половины Америки. И это — сексуально ужасная девица.

Хорэйшио Адер слегка пошевелил зеленым лоскутком в руке. Он, казалось, окаменел еще больше. Я простоял в комнате уже пару минут, а Хорэйшио только-только сделал первое сколько-нибудь заметное движение.

— Ага! Я въехал! — воскликнул он. — Ми будем усиливать попу.

Внезапно он превратился в бешеный вихрь. Он запрыгал-заскакал вокруг «Дракулы» и стал набрасывать на нее массу материи, которая была в его руках. Он бросал, стягивал обратно, перекручивал и делал еще сотни движений. Четверо мужчин-наблюдателей напрочь забыли обо мне — все их внимание притягивал Адер. Он обвивал ткань вокруг нее, сдергивал ее, снова обвивал. Горячка все нарастала. Наконец он отступил на три шага и хлопнул в ладоши.

— Ох! — прошелестел он. — Моя любим себя! Манекенщица выглядела так, словно на нее обвалилась армейская палатка, а опорный шест шандарахнул ее по голове. Я плохо разбираюсь в создании моды и подумал, что он закончил. Оказалось, однако, что он только начинал. С негромким стоном наслаждения он снова бросился в атаку, расправляя ткань в одном месте, морща ее в другом.

— Вот так! — завопил он опять. — Ми усиливаем попу! Наверное, именно это он и делал, подумал я. Он собрал большой клубок материи вокруг низа спины манекенщицы и подвесил его там. Я видел, что он здорово возбужден. На этот раз в его венах, похоже, и впрямь пульсировало горячее молоко.

Когда он снова отступил от манекенщицы, даже я мог понять, что творческий акт закончился. Он, пошатываясь, отступил на несколько шагов и с почти трагическим видом возвел руки вверх, потом уронил их с выражением счастливой обреченности:

— Ми назовем это «Чутье»!

Манекенщица все еще выглядела ушибленной шестом от палатки, только теперь с ее зада свисал клубок материи. Четверо типов забегали вокруг, хлопая в ладоши с лихорадочной грацией совокупляющихся мотыльков и отчаянно вереща. Верещали они на французском. Старые добрые американские вопли их не устраивают, догадался я. Совершенно очевидно, они полностью одобряли новейшее творение Хорэйшио Адера.

Но не я. Когда я подумал о женщинах нашей прекрасной земли, которые напялят это уродство, я сам едва удержался от слез.

Рядом со мной Виллис прошептал:

— Вы счастливчик, мистер Скотт, вы видели великого Хорэйшио Адера в муках творчества.

— Ну да, он выглядит здорово измученным, это точно.

Виллис вытаращился на меня с оскаленным ртом. Я высказался «не в струю». Остальные все еще бегали кругами. Манекенщица едва сдерживала зевоту. Хорэйшио хлопнул в ладоши, потом развел руками и огляделся.

— Виллис, — произнес он, — ми сделали это.