– Моего отца, – сказал Страйк. – Он очень переживает, что его участок собираются забетонировать.

– А-а, – сказал бородатый агитатор и сделал шаг в сторону.

Вытащив из его руки листовку, Страйк вошел в здание.

В пределах видимости оказалась только седенькая старушка вест-индского происхождения, которая заглядывала в приоткрытую внутреннюю дверь. Из помещения за дверью доносился одинокий женский голос. Слов было не разобрать, но общий тон предполагал гневную тираду. Спиной чувствуя постороннее присутствие, старушка обернулась. По всей вероятности, явившийся в костюме Страйк произвел на нее должное впечатление, не то что на бородача-агитатора.

– Вы из Олимпийского движения? – прошептала она.

– Нет, – сказал Страйк. – Просто заинтересовался.

Она открыла дверь пошире, чтобы пропустить его в зал.

На пластмассовых стульях сидело человек сорок. Страйк занял ближайшее свободное место и просканировал затылки сидящих перед ним слушателей, пытаясь обнаружить длинные, спутанные лохмы Билли.

Впереди был установлен стол президиума. Сейчас перед ним шагала туда-сюда молодая женщина, обращаясь к присутствующим. Ее волосы были выкрашены в тот же ярко-рыжий оттенок, что и у Коко, – ту Страйк один раз уложил в постель, а потом не знал, как отфутболить. Докладчица высказывалась цепочкой обрывочных фраз, время от времени путаясь в придаточных и забывая косить под кокни.

– …подумать о сквоттерах и художниках, которые все… а их колония ничем себя не запятнала, да, а тут эти приперлись с какими-то бумагами на зажимках и такие: выметайтесь отсюда, а то хуже будет, и это еще цветочки, тут деспотические законы, это же троянский конь… просто какая-то организованная травля.

Половину аудитории составляла молодежь студенческого вида. Среди более солидных слушателей выделялись, на взгляд Страйка, идейные оппозиционеры, как мужчины, так и женщины, некоторые – в футболках с левацкими лозунгами, как у привратника-агитатора. Кое-где виднелись и другие инородные фигуры – как догадался Страйк, рядовые жители этого района, без восторга встретившие вторжение Олимпийских игр в восточную часть Лондона, богемные типы, они же, возможно, сквоттеры, да двое пожилых супругов, которые в данный момент шепотом переговаривались друг с другом и, по мнению Страйка, были всерьез обеспокоены ситуацией вокруг своего участка. Эти двое сидели с видом смиренной кротости, будто прихожане на церковной скамье, – наверное, понимали, что вряд ли смогут уйти незаметно. Весь в пирсинге, покрытый анархистскими татуировками парень с громким чмоканьем ковырялся в зубах.

Позади докладчицы сидели еще трое: женщина постарше и двое мужчин, которые тихо обменивались репликами. Первый, лет шестидесяти, а то и старше – грудь колесом, выпяченный подбородок, – явно закалился в пикетах и успешных сражениях с несговорчивым начальством. Второй, с темными, глубоко посаженными глазами, чем-то побудил Страйка глянуть на листовку, которую он держал в руке, в надежде найти подтверждение внезапным подозрениям.

7:30 вечера, паб «Белая лошадь», Ист-Хэм E6 6EJ

Лилиан Свитинг – «Охрана дикой природы», Восточный Лондон

Уолтер Фретт – «Рабочий союз», активист ОТПОР

Флик Пэрдью – «Движение против бедности», активистка ОТПОР

Джимми Найт Реальная социалистическая партия, организатор ОТПОР

Несмотря на отросшую щетину и в целом неухоженный вид, мужчина с запавшими глазами выглядел куда опрятнее, чем Билли, и определенно подстригался в последние два месяца. На вид ему было лет тридцать пять, и, хотя квадратное лицо и накачанная мускулатура явно отличали его от недавнего посетителя Страйка, темные волосы и бледная кожа выдавали несомненное сходство с тем странным парнем.