– Я собирался поручить это тебе, – сказал Страйк, – но вчера вечером позвонил клиент – видишь ли, забыл предупредить, что Ловкач улетел на симпозиум в Париж.

Не сводя глаз с потолка и в задумчивости морща лоб, Страйк продолжал:

– У нас не охвачена двухдневная конференция по высоким технологиям, которая начинается завтра. Что ты выбираешь: Харли-стрит или Центр конгрессов в Эппинг-Форесте? Если хочешь, можем поменяться. Что для тебя предпочтительнее: завтра походить за Ловкачом или посидеть среди сотен пропотевших айтишников в футболках с супергероями?

– Раз айтишники – значит сразу пропотевшие? – упрекнула его Робин. – От твоего приятеля Болта, например, ничем плохим не пахнет.

– Да он перед приходом к нам в офис дезодорантом обливается с головы до ног! – фыркнул Страйк.

Болт, младший брат Ника, школьного друга Страйка, произвел апгрейд их компьютеров и телефонов, когда бизнес круто пошел в гору. Он благоговел перед Робин, что не укрылось ни от нее, ни от Страйка.

Страйк перечислил и другие рабочие возможности, все так же потирая подбородок.

– Перезвоню-ка я Чизуэллу – хотя бы узнаю, что ему нужно, – решил он наконец. – Как знать: вдруг это нечто более весомое, чем адвокат со своей гулящей женой. А ведь этот законник у нас следующий на очереди, правда?

– Либо он, либо эта американка, которая замужем за дилером «Феррари». Они на равных.

Страйк вздохнул. Супружеская неверность составляла основную часть их заказов.

– Надеюсь, Чизуэллу жена не наставляет рога. Такие дела уже в зубах навязли – хочется перемен.

Когда Страйк вставал с дивана, ему вслед, как обычно, понеслись звуки газовой атаки. Входя к себе в кабинет, он услышал вопрос Робин:

– А мне, получается, завтра с документацией работать?

– Если ты не против, – ответил Страйк, плотно закрывая за собой дверь.

Робин в приподнятом настроении вернулась за компьютер. На Денмарк-стрит уличный музыкант запел «No Woman, No Cry», и ей показалось, что во время разговора про Билли Найта и Чизуэллов они сделались теми же Страйком и Робин, какими были год назад, до ее увольнения, до венчания с Мэтью.

Между тем Страйк из кабинета позвонил Джасперу Чизуэллу, который снял трубку почти мгновенно.

– Чизл! – рявкнул он.

– Говорит Корморан Страйк, – сказал детектив. – Вы только что разговаривали с моим партнером.

– Да-да, – подтвердил министр культуры; судя по всему, он ехал в автомобиле. – У меня есть для вас работа. Но это не телефонный разговор. Сегодня, к сожалению, я занят с утра до вечера, а завтра меня устроит.

«Ob-observing the hypocrites…», – выводил уличный певец. «Наблюдая за ханжеством…»

– Сожалею, но завтра нет никакой возможности. – Страйк наблюдал, как в ярком солнечном свете кружатся пылинки. – До пятницы не будет ни минуты. Вы можете хотя бы в общих чертах обрисовать суть дела, господин министр?

Чизуэлл ответил с напряженностью и гневом:

– Разговор не телефонный. Я приму ваши условия, если вопрос только в этом.

– Это вопрос не денег, а времени. До пятницы я очень плотно занят.

– Ох, я вас умоляю…

Вдруг Чизуэлл отстранил трубку, и до слуха Страйка донеслось злобное шипение, обращенное к кому-то другому:

– Здесь налево, болван! Нале… чтоб тебе!.