Естественно, оснований для ареста вдовы у них не было.

Лорел нутром чувствовала, что ключ к делу находится в летнем лагере. Она несколько раз звонила советнику Свелтеру – безрезультатно. После встречи с Зиком Кейном она собиралась поехать в Сиэтл и отыскать этого ублюдка.

Она пыталась звонить Тиме Сэки – хотела расспросить про их с Виктором совместные походы в церковь, – но попадала только на автоответчик.

У нее завибрировал телефон: из больницы сообщали, что Зик готов встретиться с ней прямо сейчас. В ушах у Лорел застучало – это адреналин попал в кровь, и она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться, спускаясь по лестнице в холл. Гормоны стресса могли навредить ребенку.

– Я еду в больницу, – сказала она Кейт.

– Я тебя провожу. Мне срочно нужен латте. – Кейт вскочила со стула и последовала за ней.

Может, стоило рассказать ей о беременности? Нет, пока не надо. Ей хотелось, чтобы они с Геком подольше сохранили свою тайну.

– Кейт? Как дела у девочек?

Кейт вздохнула.

– По-разному. Мы ходим к психотерапевту, но им еще много всего надо проработать. Вик не был хорошим отцом в последние годы, но все-таки… Они сбиты с толку, растерянны и сердиты. Как я.

Лорел обняла ее. Кажется, родительство – настоящее минное поле.

– Как дела у Вив?

Очень жаль, что бедняжка увидела своего отца в таком состоянии.

Кейт потрясла головой.

– Ей снятся кошмары, но этого следовало ожидать. И Райану тоже. Кажется, это еще сильнее их сблизило, чего мне совсем не хотелось.

А еще родительство – это сплошной контроль.

– Ты прекрасно воспитываешь своих дочерей, Кейт.

– Спасибо. – Кейт улыбнулась с теплотой и признательностью. – Увидимся через пару часов. – Она кивнула, и Лорел вышла на улицу, где продолжал сыпать снег.

Она доехала до городской больницы, погруженная в свои мысли. Мать возвращается через несколько дней, и придется сказать ей, что Зик Кейн снова в Дженезис-Вэлли. Лорел вовсе не хотелось обсуждать это, и она была рада отсрочке. Добравшись до больницы, она поспешила внутрь, по пути показав значок сердитой медсестре на посту. Дежурные в окружной больнице были куда приятнее.

Ее впустили в хирургическое отделение и проводили по коридору до палаты 112. Лорел распахнула дверь и осторожно ступила внутрь. Зик Кейн сидел на больничной кровати; к его руке тянулась трубка капельницы, а на штативе было подвешено несколько мешков с препаратами. Он был бледный, и из-за ворота ночной сорочки торчал край повязки.

– Лорел, спасибо, что спасла меня, – сказал он. – Похоже, я обязан тебе жизнью.

– Мне твоя жизнь не нужна, – сказала она, вставая в ногах его постели.

Он жестом указал ей на одно из двух кресел.

– Пожалуйста, садись. И я не даю согласия на запись этого разговора.

– Я не хочу садиться, и твой отказ меня не удивляет, – сказала она. – Кто на тебя напал?

Он уставился ей в лицо.

– Удивительно, как сильно ты похожа на меня.

– Вовсе нет, – отрезала Лорел. Он был лысый, бледный, и хотя у них были одинаковые глаза, он был высоким, а она нет. – Что ты запомнил с того вечера?

Его улыбка напомнила ей Эбигейл, и по спине у Лорел пробежал холодок. Дверь открылась, и Эбигейл вошла в палату.

– Вот и ты, – сказал Зик. – Я звонил с час назад.

– Я была в университете, – ровным тоном ответила Эбигейл, посмотрев сначала на Лорел, а потом на отца. – Какое милое семейное воссоединение, не правда ли?

К горлу Лорел подкатилась тошнота.