В Северной Дакоте большую часть года промозгло и холодно. Погожие деньки настолько редки, что успеваешь забыть, каково это – нежиться утром на солнышке. Может, это и глупо, но меня охватило желание пройтись по солнечной Астерии.

Кое-как причесав торчащие после душа волосы, я застыла у комода. Вещи вытащила наугад. Старую футболку «Рамоунз» и не самые любимые джинсы. Потертые и дурацкие. Я нашла их на барахолке и отдала всего три бакса. Экономия стоила того. Сидели они вполне нормально.

Я никогда не переезжала из города в город, поэтому понятия не имею, что нужно взять с собой в новую школу. Оглядываю комнату, а затем пожимаю плечами. Какая разница? В конце концов, не съедят же меня, если я не возьму пару лишних тетрадей. Ну, а если и скажут что-то, то пожалеют. Школу я никогда не любила. Правда, есть одна проблема: тут я – никто. Нет отца, который бы встал на мою сторону, что бы ни случилось. Нет мамы, которая взорвала бы мозг моим обидчикам своими психологическими примочками. Тут я одна. Меня никто не спасет, не прикроет, придется самой отвечать за свои поступки. А если учесть, что у семьи Монфор здесь не так много друзей…

Спускаюсь по лестнице, скользя ладонями по шероховатым перилам. Этот дом такой старый. Но есть в нем что-то завораживающее. По этим ступеням ходила моя мама, моя бабушка и ее мама. Разве в это так просто поверить? О, нет. Как представлю призрачные тени, гуляющие по мансарде, даже душа леденеет.

– Ари, подойди на минутку, – слышится из кухни голос тети Норин, и я послушно иду к ней, на ходу разминая плечи. Поспать нормально не получилось. Всю ночь ворочалась, думая о том, о чем хотела бы забыть. – Твой завтрак и обед.

Тетя Норин, одетая в свитер и плотные брюки, протягивает мне пакет.

– Спасибо, – благодарно улыбаюсь и прячу еду в сумку.

– Ты прекрасно выглядишь, – Норин смущенно сцепляет в замок руки. Такое впечатление, будто она всеми силами старается выглядеть отрешенной. – Тебе говорили, что ты очень похожа на бабушку?

– Да. Ведь ни у кого в нашей семье больше нет огненно-рыжих волос.

– Глаза у нее тоже были изумрудными, – задумчиво проговаривает тетя, приближаясь ко мне почти вплотную. – Поразительное сходство.

Не знаю почему, сравнение с бабушкой заставляет меня леденеть от ужаса. Будто речь идет не о Силест Монфор, а о чужом опасном человеке.

Я уже собираюсь уходить, но тетя Норин останавливает меня:

– Подожди, совсем забыла! – Шагнув к кухонному шкафу, тетя долго что-то ищет, бормоча себе под нос, и наконец протягивает мне пучок каких-то растений. – Держи.

– Эммм… – я растерянно поднимаю брови, но все же принимаю подарок, – что это?

– Люцерна.

– Люцерна?

– На удачу, Ариадна. Станет страшно, просто прикоснись к ней. Волнение исчезнет, обещаю.

Так-так, мамины штучки. Она тоже любила эту магическую околесицу. Трава, приносящая удачу? Почему бы и нет, верно?

– Спасибо, – натянуто улыбаюсь я.

– Я серьезно, – будничным тоном поясняет тетя Норин. – Мысли материализуются, а люцерна поможет тебе направить их в нужное русло.

– О’кей. Как скажешь.

Прячу пучок травы в сумку и направляюсь к двери. У меня чокнутая семейка. Если все Монфор-л’Амори верили в то, что травы приносят удачу, а сны становятся явью, – неудивительно, что никто не рвался с ними общаться.

Уже на улице замечаю, что улыбаюсь. После смерти родителей и Лоры мое сердце превратилось в глыбу льда.