В первом говорилось, что профсоюз телепатов на Ио распущен. Это не было для Эла новостью, как и то, что нашлись такие идиоты. В конце концов, у телепатов есть союз, Пси-Корпус, и нет ничего, ни официального, ни личного, что противоречило бы его принципам. Для Эла статья была примечательна самим своим существованием – все происшествие следовало бы замять.

Опять кто-то недосмотрел.

Куда интереснее оказался очерк об Уильяме Эдгарсе, новоявленном миллиардере от фармакологической индустрии. Эдгарс был одним из поставщиков sleepers, так что все, касавшееся его, представляло интерес. Статья, однако, была в стиле "Fortune 500" – хобби, тщательно выверенные политические воззрения, фото с собакой. Вопрос о бизнес-тэпах он обошел, что было интересно само по себе.

Он перешел от бумаг к обновленному списку розыска, но прочел лишь страницу, когда зазвонил видеофон.

– Ответить, – сказал он. – Бестер слушает.

Появилось лицо, залысины в светлых волосах, выразительная челюсть, очень белые зубы. Он на мгновение растерялся, узнавая кого-то ранее хорошо знакомого, но изменившегося.

– Бретт? – спросил он с некоторым недоверием.

– Здравствуй, Эл. Я все гадал, узнаешь ли ты меня.

– Конечно, узнал. Первое Звено. Что я могу для тебя сделать?

Бретт помедлил.

– Эл, я на Марсе. Я тут подумал, что, если навестить тебя?

Это было… странно. Он и Бретт виделись разве что мельком, в коридорах в Женеве, уже больше тридцати лет. Тридцати.

– Да, конечно. Где ты хотел бы встретиться?

– Ну, я никогда раньше не бывал на Марсе, и времени у меня мало. Я подумывал полазить немного по склонам Олимпус Монс.

– Ты шутишь.

– Нет, ничуть.

– Ты таки турист, сказал бы я. Не до самой вершины, надеюсь.

– Может, и нет. Оторвемся?

– Я… – что-то тут не так. – Разумеется.

– Прекрасно. Когда ты свободен?

Эл не очень любил выходить на открытый Марс. Он не любил доверять свою жизнь консервированному воздуху. И не любил далекие горизонты, без стен, прикрывающих спину. Сколькими способами можно убить человека снаружи? Это и на Земле достаточно легко: спрятавшийся снайпер, вовремя подоспевшая лавина, случайное падение. А на Марсе с этим еще проще. Треснувший воздушный вентиль и испорченный манометр. Несколько молекул любого из многих нервных токсинов в дыхательной смеси.

Разумеется, то же самое было внутри куполов, но написанное на большей странице, и масштаб рождал разницу. Мало кто взорвал бы целый купол или отравил воздушную систему всей колонии ради убийства одного Альфреда Бестера. Ему думалось о многих, кто не прочь поджидать в расщелине на Олимпус Монс, даже часами, высматривая его в бинокль.

За многими людьми для него стояла смерть. Из-за этого ему было очень неуютно.

Бретт вполне мог быть одним из таких людей. Они всегда соперничали. Он оставил Бретта во прахе, в смысле чинов, много лет назад. Появился ли он здесь, чтобы выпросить рекомендацию – или послужить одному из врагов Эла?

– Забирался когда-нибудь на самый верх? – Бретт указал на Олимпус Монс, господствовавший не то, что над небом, – над миром. Высочайший вулкан солнечной системы, его пятнадцатимильную высоту трудно было осознать. Они поднялись только на милю от подножия, а ничтожный горизонт Марса уже делал планету меньше, тогда как бесконечный склон возвышался над ними.

– Ну же, Бретт, – Эл остановился на уступе, – мы не разговаривали больше лет, чем я могу припомнить. Давай начистоту. Мы никогда не были друзьями, на самом деле. Ты притащил меня сюда не для того, чтобы возродить старое знакомство или поболтать о нашем детстве.