– Я слышал о таких вещах, конечно. Иногда они могут быть необходимы. Ты знаешь так же хорошо, как и я, что однажды произойдет война с простецами, Бретт, война, которую нам нельзя проиграть. Что касается меня, я добровольно пойду на жертвы, чтобы не увидеть, как мой народ разбивают наголову.

– Конечно. В этом я не сомневаюсь, Эл. Каждый из нас сочтет за счастье пожертвовать чем угодно, всем, для других. Я пытаюсь тебе сказать, что это делают не для нас – для тэпов – это делают с нами. Простецы.

Когда Васит был на посту – и еще несколько лет – Корпус был под контролем телепатов. Теперь – нет. Они экспериментируют не ради нашей пользы, но чтобы сделать нас лучшим оружием. Черт, ты наверняка слышал о "Прахе"?

– Да. Что плохого в попытках усилить наши способности?

– Вздор. "Прах" разработан, чтобы дать пси простецам, Эл. Подрезать нас под корень, – он остановился, поднял марсианский камень, повертел так и сяк, потом бросил. – Это проблема контроля, Эл. В прежние времена Первое Звено занимало стратегические позиции. Низшие уровни становились инструкторами, но П12 поднимались до высших чинов. Теперь там черный ящик, куда никого из нас не допускают. Потому что мы все под подозрением. Ты знаешь, сколько наших умерло?

– Нет.

– Большинство из нас, Эл. Миллы нет. И Менно. Экко. И я проверил старшие поколения. Ты ведь встречал Наташу Александер?

– Да. Здесь, на Марсе. Она коммандер в Департаменте Сигма.

Одна из первых в Первом Звене, а ее мать и мать ее матери обе были в MRA,  прежде чем оно стало Пси-Корпусом. Она убита. Она была из помощников Васита, знал ты об этом? В Департаменте Сигма нет Первых, Эл. Или в высшей Администрации. Она была в черном ящике, поэтому они ее изъяли. Ты должен был давным-давно продвинуться на самый верх. Ты понимаешь это, я это понимаю.

О, они позволили тебе иметь твою эскадрилью "Черная Омега", чтобы занять тебя, но ты понимаешь, что все равно ты – аутсайдер. Тебе приходится. Мне тоже следовало бы быть повыше, однако я никогда не имел твоих амбиций. Нас удерживают внизу, Эл. А если только они заподозрят, что не смогут, они убивают нас.

– Они? Кто такие они? – сердито потребовал Эл. Монтойя говорила "они".

– Джонстон и его присные, его ручные телепаты, сплошь поздние – а за ними избранная группа сенаторов, членов правительства, промышленников – особенно IPX. Простецов, Эл, простецов. Они все отнимают у нас. У наших детей, – он схватил Эла за руку. – Ты не знаешь, за что был убит Сандовал Бей? Ты был его другом, не хочешь узнать?

– Хватит! – крикнул Эл. Хотя он рявкнул во всю глотку, его голос сюрреалистически тонко прозвучал в марсианском воздухе. – Зачем ты здесь? Ты хочешь уговорить меня на какую-то революцию? Предположим, все, что ты сказал – правда, ты думаешь, что мы вдвоем можем просто…

Но Бретт качал головой.

– Нет, Эл. Я всего лишь стараюсь спасти твою жизнь. На свою я уже махнул рукой.

– Что?

– Я в розыске. Я оставил след. Они меня найдут.

– О. Замечательно. И ты привел их прямо ко мне. Так хорошо иметь друзей.

– Нет, обещаю, я это уладил. Да они уже могли идти за тобой. Так или иначе, что-то происходит здесь, на Марсе, в Департаменте Сигма. Нечто очень большое и очень мерзкое.

– И что бы это могло быть?

– Они кое-что нашли. Много чего, на самом деле, там, на Сирийском Плато – и кое-что давным-давно. Черт, устройство было здесь с 73-го! Что-то из найденного, мы сейчас думаем, ворлонское – во всяком случае, органическая технология.