– Вы планируете просканировать меня? Ради этого все затевалось?

– Сканировать вас? Может быть. Первое и главное, я планирую вас покарать.

– Конечно. Но за что? Вот чего я все еще не понимаю. Бестер, я старик. Я уже в любом случае проживу недолго. Вы же не думаете, что мое убийство что-либо изменит? Десять человек готовятся на мою должность, и вам никто из них не понравится больше, чем нравлюсь я. Слишком велика инерция, чтобы на йоту удержать ее смертью единственного человека. Убейте меня, если хотите, но "они" все же пройдут по вам как по насекомому.

Бестер улыбнулся.

– Бог даровал мне силу изменить то, что я могу изменить, смирение принимать то, что я изменить не могу, и мудрость отличать одно от другого.

– Что за поразительно тошнотворная пошлость.

– Неужели? Это висело приколотое в доме одного пособника мятежников, где я нашел прячущегося Беглеца. Они были не очень смиренны насчет того, что я с ними сделал.

– Итак?

– Вы и я очень похожи в одном. Оба мы знаем правду о нашей ситуации. О, мы произносим речи для публики. "Пси-Корпус – твой друг". Но, вы и я, мы знаем правду. Раньше или позже – и, вероятно, раньше, в большом, главном масштабе – она дойдет до вашего или до моего народа. Человечество просто не потерпит в своей среде homo superior. Простецы и телепаты станут лицом к лицу, но лишь одним удастся выстоять

Он наклонился вперед.

– Я здесь, чтобы сказать вам, Директор, что это будем мы. Точно так, как к концу этого дня я, а не вы, выйду из этой комнаты. Да-да, я знаю, что это ничего не изменит. Я знаю, что вы скоро умрете, буду ли я действовать или нет. Но что важно для меня, видите ли… директор… для меня важно, что я убью вас, когда вы знаете, что убиваю вас я. Понимаете? Всю мою жизнь я прожил для Корпуса. Я все делал для Корпуса. А это – это для меня одного. Я работал над этим долго. Вот Гугин и Мунин, например. Я изучил критерии, по которым вы выбираете себе личных тэпов и начал готовить вероятных кандидатов двадцать лет назад. Больше всего меня беспокоило, директор, что вы дадите дуба прежде, чем я буду готов.

Джонстон был белый как мел.

– Они узнают, что это сделали вы. Вас тоже убьют.

– Нет. Не убьют. Фактически, я собираюсь пострадать при попытке спасти вас. Не прелесть ли? И тогда – поглядим на остальное. Я терпелив, как вы поняли. Я намерен прожить много дольше. Я увижу, как мои люди снова наведут порядок, прежде чем умру, директор.

– Вы ничего не добьетесь, если просканируете меня.

– C'est la vie.

– В мой мозг заложен каскад импульсов. Глубокое сканирование запустит его и сотрет относящиеся к делу части моей памяти.

– Как же, должно быть, это было вам ненавистно – впустить грязного телепата в свою голову.

Джонстон резко засмеялся.

– Да уж. Но это было необходимо.

– Посмотрим, – Бестер ворвался в его мозг. Поизучав минуту найденное там, он вышел. – Что ж. Правда. Но я ожидал этого, действительно. Неважно, директор – я найду то, что мне нужно знать, где-нибудь еще. Да и нет у меня времени по-настоящему сканировать вас.

– Вся эта беседа была записана, знаете ли.

– На самом деле – нет. Боюсь, вы забыли включить камеру.

– Можно доказать, что с выключателем мудрили.

– Не думаю. Прощайте, директор. Гугин.

Телепатка подняла PPG.

– Осторожно, – предупредил Бестер.

Она выстрелила. Бестер сдержал крик, когда всполох опалил ему бедро. Он ощутил мгновенный всплеск злобной надежды Джонстона, но затем директор увидел ее в глазах Бестера.