– Мунин, – выдохнул Бестер.
Другой телепат подошел к дальней стене и взорвал себя тотчас же, как Бестер бросился на пол.
"Направленные заряды – замечательные штуки", подумал Бестер, когда грянул гром. Великолепный, ослепительный жар опалил его до последнего дюйма, но он знал, что это будет не страшнее сильного солнечного ожога. Следующий шаг был рискованной частью, как бы мало ни беспокоила его эта часть.
Стены не было. За ней была вечная мерзлота панциря Ганимеда, маленький фрагмент которой превратился в жидкость от всполоха жара. Маленький в масштабе полного объема льда на Ганимеде, а не в масштабе кубометров, которые могла вместить комната. Бестер едва успел вскочить на ноги и рвануться к двери, как первая волна ударила ему под колени.
Она была холодна, и температура воздуха падала очень быстро. Он надавил дверь и вывалился через нее, вода нахлынула сзади теперь ему по грудь. Он ощутил, как тело охватил шок, будто он прыгнул прямо в Ледовитый океан. Он услышал внезапный свист-шипение позади себя и надеялся, что это то, что он думает, потому что встать он уже не смог бы.
Он упал в воду, которая уже обмелела до нескольких дюймов, и лежал там, задыхаясь. Он обернулся к взорванной комнате. Защитная дверь опустилась.
Ледяной дом был укреплен, но ядерный удар растопит воду вокруг него, конечно. В качестве предосторожности, каждый отдельный узел комплекса был самоотделяющимся и плавучим. Секция, где был директор, отделилась от остального комплекса, хотя все еще была на месте.
В той комнате температура должна быстро достигнуть нормы Ганимеда. Иначе говоря, холоднее, чем в сердце у Сатаны.
– М-р Бестер!
Он попытался повернуться, но обнаружил, что ему трудно двигаться. Кто-то перевернул его. Это был Дрю.
– Что случилось? Вы ранены!
Бестер сумел указать на защитную дверь.
– Директор… пытался спасти… помогите ему…
Внутренне он усмехался по-кошачьи. Если он не умрет от пневмонии – и если Исидра и другие позаботились о мертвых охранниках – то все прошло как нельзя лучше.
– Уверены, что вы в порядке, сэр? – спросил Байрон.
– Со мной все хорошо. Только небольшое обморожение. Выстрел PPG не задел ничего важного.
– Хотел бы я, чтобы у нас был шанс просканировать тех мятежников.
– Или кем бы они ни были. Но они, должно быть, теперь далеко. Они хорошо спланировали это убийство.
– Я рад, что они не достали и вас заодно.
В этот момент Бестер чуть не признался ему. Однажды, когда он будет абсолютно уверен, Байрон будет допущен в ближний круг, и, вероятно, обнаружит, что здесь на самом деле случилось. Он может почувствовать себя одураченным – в конце концов, он единственный на борту полностью не замечает правды.
Все же было слишком рано. У Байрона были все задатки, чтобы войти в элиту, но он еще не доказал по-настоящему, кому он верен. Он не помечен, не инициирован. Это были важные вещи, которые нельзя легко отбросить.
Но сегодня у Бестера было хорошее ощущение. Он чувствовал себя – непобедимым, что ли. Как в тот первый раз, когда использовал свои силы против нормала, того копа в поезде на пути в Париж.
Хорошее это было ощущение, в его годы. Редкое.
Он был почти уверен в Байроне, но следует подождать. Настало время испытать его.
– Спасибо, Байрон. Я тоже рад, что они меня не достали.
Жесткое лицо Донн на экране было непроницаемо, и ее голос был почти так же невозмутим, как всегда, но какое-то возбуждение в ней проглядывало.
– Все прошло хорошо у Юпитера, сэр?
– Очень. Мы отремонтировались, пополнили запасы и направляемся обратно внутрь системы. Кое-что должно произойти с вашего конца. |