– Всему важному я научился у вас, сэр.

– Ты был способным учеником. Я буду считать тебя превосходным, если ты сейчас послушаешься меня.

– Я… – в груди у него все сжалось. – Я так и сделаю, если вы мне велите, сэр.

– Хорошо. Отлично, – он сунул руку в карман. – Я хочу, чтобы это было у тебя, – он вытащил что-то, что-то умещавшееся в ладони. Эл тупо протянул руку и почувствовал, что к ней прижалось что-то холодное.

– Это мой первый. Он всегда приносил мне удачу. Положись на него. В тот день, когда ты заслужишь право носить его – а тот день придет, Эл, я ничуть не сомневаюсь в этом – я буду горд увидеть его на твоей форме.

Он помедлил, как будто собираясь сказать еще что-то, покачал головой и внезапно повернулся и пошел прочь.

– A bientot , м-р Бестер.

Только когда он ушел, Эл разомкнул пальцы взглянуть на то, что, он уже знал, было там – латунь и бронза значка МетаПол.

"Два шага вправо, Эл", передал Эмори. Он послал также образ. Эл увидел себя подходящим к неглубокой яме. Она была примерно в ярд шириной. Он немного помедлил, пытаясь заставить себя суметь видеть завязанными глазами, но, конечно, это было невозможно. Он мог видеть лишь глазами своего партнера по команде. В этом, на самом деле, и была суть состязания. Он избегал таких командных соревнований в прошлом по одной причине – они подразумевали полное доверие к партнеру.

Доверие. Оно пришло с трудом.

Он согнул колени и прыгнул. Пол попал ему под ноги чуть раньше, чем он ожидал, и он почти оступился. Эмори, должно быть, не заметил этого – большей высоты за траншеей. Растяпа, но он, вероятно, не воображал, что Эл станет прыгать, думая, что он вместо этого обойдет кругом.

"Стрелок, Эл, на два часа!" Это была Индира, а Индира всегда была точна. Он упал и откатился в сторону, поднялся, держа свой собственный симулятор горизонтально. Индира, с одной стороны, и Абрахам, с другой, одновременно подали знак. Два образа сразу – это сбивало с толку, но было необходимо. По ним он смог вычислить местонахождение своего противника – тоже с завязанными глазами, тоже ведомого своей командой. Эл надавил контакт и был вознагражден звонком.

Его сторона зааплодировала.

"Ты сделал это, Эл!" передал Эмори.

"Нет, – ответил Эл, – Мы сделали это вместе".

Конечно, они это отметили. Победа вывела их в полуфинал, и все они полагали свои шансы хорошими. Для Эла эта разделяемая им победа была неким откровением. Чувство было смешанным – когда он проигрывал, то подводил всех, а когда преуспевал, то делил славу. Но быть частью команды того стоило, как-никак. Впервые он чувствовал себя в центре чего-то, а не цепляющимся за быстро вращающийся край.

Однако недоставало кое-чего еще, и этим чем-то был Сандовал Бей. Эл старался понять ощущение утраты, которое, казалось, только усиливалось с каждым месяцем. Три месяца, и ни слова от начальника отделения.

Часть его стыдилась того, что он скучает по Бею, потому что он был достаточно смышлен, чтобы понимать подтекст своих ощущений.

Большинство его новых приятелей были поздними – большинство выросли при биологических родителях. Все они были верны Корпусу, все полагали Корпус матерью и отцом – но суррогатными матерью и отцом, заменившими их родных.

Для Эла Корпус был его первой матерью, первым отцом, и все же, вопреки этому, его чувства к Бею были – если он был честен с собой – сыновними. Примитивные инстинкты, которые даже лучшие телепаты унаследовали от своих предков-простецов, все еще жили в нем, побуждая воспринимать в качестве родителей человеческие индивидуальности.

Лица, которые он когда-то видел во снах, ушли, отступили вместе с детством и Смехунами – но их место заняло лицо Бея.