Галиано устало вздохнул:

– У меня нет времени на игры, Серано. Но учтите… – Он ткнул пальцем в большую синюю букву «К» в слове «Ковбои». – Когда закончим, нам с вами предстоит очень задушевная беседа.

Владелец отеля молча покачал головой.

Линзы в стиле Дарта Вейдера повернулись к экскаватору.

– Все готово? – крикнул Галиано.

Хикай что-то сказал водителю и показал большой палец. Махнул в мою сторону, затем на груду снаряжения возле полицейского в форме, и провел снизу вверх по груди, давая понять, что мне пора надеть комбинезон. Я в ответ показала большой палец.

Галиано снова повернулся к супругам Серано.

– Сегодня ваша задача – ничего не делать, – бесстрастно проговорил он.

– Будете сидеть там… – Полицейский ткнул пальцем в сторону покосившегося дивана. – И никаких комментариев.

Галиано покрутил рукой в воздухе над головой:

– Vámonos.

Я поспешила к ящику со снаряжением. Позади, оживая, заворчал экскаватор.

Пока я натягивала комбинезон и резиновые сапоги до колен, водитель переключил передачу и занял нужную позицию. Лязгнул металл, ковш с грохотом опустился, царапая землю, подцепил обнаженную крышку, развернулся влево и уложил ее в стороне. В утреннем воздухе поплыл запах влажной земли.

Достав из рюкзака диктофон, я подошла к краю отстойника.

Хватило одного взгляда туда, чтобы внутри все перевернулось.

Камеры до краев были полны чудовищной темной жидкостью, покрытой слоем органической пены. По поверхности желеобразной массы разбегались миллионы тараканов.

Подошли Галиано и Эрнандес.

– Cerote. – Эрнандес прикрыл рот рукой.

Галиано промолчал.

Судорожно сглотнув, я начала диктовать. Дата. Время. Место. Присутствующие.

Опять с лязгом опустился ковш. Зубья вонзились в землю, и вторая бетонная крышка сдвинулась с места. Третья. Пятая. Вонь разложения заглушала запах сырой земли.

По мере того как появлялись те или иные находки, я диктовала их описание и местоположение. Хикай делал фотографии.

К середине утра восемь бетонных крышек грудой лежали в стороне и отстойник полностью обнажился. Я заметила кость руки возле западного входного отверстия, кусок ткани в юго-восточном углу, голубой пластиковый предмет и несколько костей кисти, застрявших в пене.

– Подгонять цистерну? – спросил Галиано, когда я сделала последнюю запись.

– Пусть подъезжает. Но сперва мне нужно извлечь то, что уже видно, и обыскать верхний слой.

Повернувшись к Хикаю, я жестом показала, что мне нужен мешок для трупов. Затем, подойдя к ящику со снаряжением, достала кислородную маску и тяжелые резиновые перчатки. С помощью клейкой ленты примотала верхушки сапог к штанинам комбинезона.

– Как вы собираетесь это делать? – спросил Галиано, когда я вернулась к отстойнику.

Я натянула перчатки до локтей и подала ему клейкую ленту.

– Dios mío, – пробормотал Эрнандес.

– Помощь нужна? – без особого энтузиазма спросил Галиано, приматывая перчатки к моим рукавам.

Я посмотрела на его костюм и накрахмаленную белую рубашку:

– В такой одежде?

– Крикните, если понадоблюсь.

Подойдя к ящику со снаряжением, Эрнандес снял пиджак и бросил на открытую крышку. День был нежаркий, но рубашка на его груди промокла от пота, и сквозь тонкую ткань виднелись очертания майки.

Мы с Галиано перешли к западному краю отстойника.

Сеньор Серано наблюдал за нами с дивана. Не сводил с нас взгляда крысиных глазок. Его жена посасывала прядь волос.