По словам свидетелей, яма, в которой мы работали, предназначалась под резервуар для воды. Его начали строить, но так и не закончили, а в ночь резни поспешно превратили в необозначенную могилу.

Могилу для таких же людей, как и те, что наблюдали сверху.

Я продолжала копать, чувствуя, как меня охватывает ярость.

Сосредоточься, Бреннан. Направь свой гнев на то, чтобы найти доказательства. Делай то, что можешь.

Через десять минут совок коснулся чего-то твердого. Отложив инструмент в сторону, я расчистила грязь пальцами.

Находка была тонкой, словно карандаш, со скошенной шейкой, которая заканчивалась неровной поверхностью. Над шейкой – крошечная головка. Вокруг шейки и головки – круглая чашечка.

Присев на корточки, я посмотрела внимательнее. Бедро и таз. Кости ребенка не старше двух лет.

Я посмотрела наверх, и – встретилась взглядами с девочкой. Та снова отвернулась. Но на этот раз малышка все же выглянула из складок материнской юбки, застенчиво улыбаясь.

Господи Иисусе!

Глаза жгло от слез.

– Матео!

Я показала на косточки. Матео подполз в мой угол.

Бедренная кость была по всей длине испещрена черными и серыми пятнышками – следами огня и дыма. Конец ее побелел и стал хрупким – видимо, обгорел намного сильнее.

Несколько мгновений мы оба молчали.

– Мы нашли их, – тихо проговорил Матео, перекрестившись.

Встав, он повторил эту фразу, и у края колодца собралась вся команда.

«Кого мы нашли, Матео? – промелькнула мысль. – Жертв, не убийц. Каковы шансы, что действовавших с санкции правительства живодеров обвинят, не говоря уже о том, что накажут»?

Элена сбросила вниз камеру и пластиковый маркер с цифрой 1. Установив номер, я сделала несколько снимков.

Мы с Матео снова начали копать, остальные просеивали поднятую наверх землю. Через час я заняла место у сита. Еще через час снова спустилась в колодец.

Гроза все не начиналась, и резервуар для воды рассказал нам свою историю.

Ребенка, чьи останки я нашла, опустили в тайную могилу одним из последних. Под ним и вокруг лежали остальные: одни – сильно обугленные, другие – едва обгоревшие.

Ближе к вечеру находкам были присвоены семь номеров, и из груды костей на нас таращились пять черепов. Три жертвы взрослые, из них по крайней мере двое подростков. Номер первый был ребенком. Оценить возраст остальных не представлялось возможным.

Уже в сумерках я нашла то, о чем вряд ли смогу забыть до конца жизни. Более часа работая над скелетом номер пять, обнажила череп с нижней челюстью и очистила грязь с позвонков, ребер, таза и конечностей. Проследив расположение ног, обнаружила кости ступней, смешавшиеся с костями рядом.

Скелет номер пять. Женщина. Надбровных дуг нет, скулы гладкие и изящные, сосцевидные отростки височной кости маленькие. Нижнюю часть тела окутывали остатки сгнившей юбки, такой же, как и десяток у меня над головой. На хрупкой фаланге пальца виднелось ржавое обручальное кольцо.

Хотя краски давно выцвели и расплылись, я смогла различить узор на материи, прилегавшей к верхней части туловища. Между костями рук, на провалившейся грудной клетке, лежал сверток с другим узором. Осторожно отогнув уголок, я взялась кончиками пальцев за ткань и отвела в сторону внешний слой.

Когда-то в монреальской лаборатории меня попросили исследовать содержимое джутового мешка, который нашли на берегу озера. Я извлекла оттуда несколько камней и кости – столь хрупкие, что сперва приняла их за птичьи, но ошиблась. В мешке были останки трех котят, которых нагрузили камнями и утопили. Отвращение мое было столь велико, что пришлось сбежать из лаборатории и пройтись пешком несколько миль, прежде чем получилось вернуться к работе.

В свертке, который сжимал в костлявых руках скелет номер пять, я обнаружила тоненький позвоночник, который огибала миниатюрная грудная клетка, кости ног и рук величиной со спички и крошечную челюсть.