Ну, и теперь я самым честным трудом зарабатываю себе хлеб мой насущный, — стрижкой этого чистокровного английского барана.

Когда я чуть не выбил ему глаз, он дал мне сто долларов. За разбитое ребро я получил полтораста. За каждый выбитый зуб — по пятьдесят долларов.

— А за расквашенный сегодня нос сколько вы получили с него?

— О, мистер Джон! Расквашенный нос — это чистейшие пустяки! От каждого раза я получаю только по десять долларов. Так что сегодняшний день, положим, не пропал даром, но и не дал мне порядочного заработка.

— Но что же вы делаете с заработанными вами столь оригинальным способом деньгами?

— Я? Я посылаю их моей матери. Знаете, моя старушка весь свой век мечтала о том, чтобы остаток жизни прожить не в наемной квартире, а в собственном доме. Домовладельцы — это настоящие акулы, джентльмены! Ну, и теперь у моей матери, благодаря моим трудам и моему искусству, есть маленький, но уютный коттедж, поле, садик, огород — все, как игрушечка!

И, кроме того, старушка может, посещая приходскую церковь, подносить маленькие подарочки господину пастору, может принимать участие в подписке в пользу общества утирания слез у малолетних глухонемых китайцев, и так далее… Не правда ли, это очень трогательно?

И Сэнди Гук так лукаво подмигнул своим знакомым, что те не выдержали и расхохотались, как сумасшедшие.

Тем временем из глубины зала, из какой-то боковой галереи, показалась странная и нелепая фигура неисправимого эксцентрика, лорда Уилмора.

Шагая деревянными шагами, он приблизился к группе охотников, смотревших на него во все глаза, внимательно оглядел их, потом потер себе руки, и вымолвил спокойно и решительно:

— Знаю. Узнаю. Разбойники. Грабители.

Эти эпитеты относились к Джону и обоим трапперам.

Лорд Уилмор не мог забыть и простить честным охотникам того обстоятельства, что когда-то, несколько лет тому назад, они,