— Полагаю, вы знаете, куда идти, — сказал он, когда я прошел за ним в открытую дверь.

— Да, конечно, спасибо.

— Извините за подозрительность, но вы же знаете, сейчас нужно быть осторожным.

— Вы абсолютно правы. Сейчас без этого никуда.

Он пошел прямо по коридору, а я стал подниматься по лестнице, вспоминая, как в первый раз шел здесь три дня назад. Как много изменилось с тех пор…

Добравшись до третьего этажа, я остановился перед нужной мне дверью и прислушался. Внутри громко работал телевизор, кажется, передавали вечерние новости. Я прижался ухом к двери, пытаясь уловить еще какие-нибудь звуки, но больше ничего не расслышал.

Я дернул ручку двери, но она была заперта. Тогда я наклонился и осмотрел замок. Ничего сложного. Порывшись в кармане, я выудил из бумажника кредитку и просунул ее в тонкую щель между дверью и косяком. Замок поддался без сопротивления, и я медленно повернул ручку.

Войдя в прихожую, я аккуратно закрыл за собой дверь, навесив цепочку, чтобы, если Карла решит бежать, выиграть время. В коридоре было темно, но в гостиной горел свет. Я опять остановился и прислушался, а потом, стараясь как можно меньше шуметь, осторожно заглянул в освещенную комнату.

Там никого не было. В углу мигал телевизор, журналист драматично повествовал о каких-то событиях. На столике из тикового дерева стояла недопитая чашка с кофе, а рядом с ней пепельница с двумя окурками. Я подождал немного и затем, по-прежнему не услышав ни звука из других частей квартиры, зашел в гостиную. Наклонившись над столиком, я потрогал пальцем жидкость в чашке. Кофе остыл, но был еще теплый. По всей видимости, его пили около получаса назад.

Я вернулся в прихожую. Приоткрытая дверь справа от меня вела в кухню, там тоже горел свет. Я заглянул внутрь. Никого. Оставалось проверить только ванную, которая была напротив меня в конце коридора, и спальню. Света в ванной не было, хотя дверь была открыта. Подкравшись, я остановился на мгновение, а потом включил свет.

Пусто. Значит, спальня.

Возможно, Карла сегодня рано легла спать. Вряд ли она занималась в спальне любовью, тогда я бы точно что-нибудь да услышал. Карла была не из тех женщин, которые делают это молча.

Подойдя к комнате, я остановился и опять прислушался. Тишина.

Медленно, очень медленно я повернул ручку, и дверь со скрипом открылась. Внутри было очень темно из-за плотно задернутых штор. Я вошел и стал искать выключатель, пытаясь вспомнить, с какой стороны двери он находился. По-прежнему не было слышно никаких звуков. Вообще никаких.

Нащупав выключатель справа, я включил свет. После темноты он оказался очень ярким, и я замигал, чтобы глаза привыкли.

Мне понадобилось две, может быть, три секунды, чтобы разглядеть большое темное пятно на стене за огромной кроватью. Под ним, ничком на заляпанных кровью простынях лежало мертвое тело Карлы Грэхем. Она была одета в белую блузку, которая теперь была наполовину красная, черные брюки и носки. Одна из ламп, стоявших рядом с кроватью, валялась на полу — это был единственный признак борьбы. В руках Карла сжимала скомканное постельное белье.

Воздух в комнате был спертый, но дышать было можно, совсем не так, как в тот день, когда Реймонд убил Барри Финна.

Я сделал шаг вперед и осторожно подошел к телу, не в силах поверить в увиденное. Нельзя ничего здесь трогать, по крайней мере без перчаток, но мне хотелось убедиться, что Карла действительно мертва. Хотя, судя по количеству крови вокруг, невозможно было представить себе обратное.

Глаза Карлы были широко открыты. Казалось, она смертельно напугана. Даже сейчас, несмотря ни на что, она оставалась красивой. А ведь у нас с ней могло что-то получиться. Действительно могло. В этот момент я горько сожалел о том, что ее жизнь оборвалась таким образом.

Зияющую рану на ее шее частично скрывали волосы, но я все же смог разглядеть, что разрез очень глубокий и длинный… похожий на тот, что обнаружили на теле Мириам Фокс.