Сэндвич с беконом оказался очень вкусным, а я был таким голодным, что съел без остатка даже яблоко.

В десять пятнадцать к нам в комнату зашел Нокс в сопровождении Уэлланда. Уэлланд выглядел очень уставшим, он сел, а точнее упал на первый попавшийся стул, а Нокс обратился ко всем нам с речью:

— Мы только что сообщили Марку Уэллсу о последних находках, которые появились у следствия. Он по-прежнему категорически отрицает свою причастность к делу, что неудивительно и даже естественно в его положении. Выглядит он гораздо более взволнованным, чем раньше. Марк Уэллс очень самонадеянный человек, но сейчас от его уверенности мало что осталось. Последние результаты экспертизы его рубашки будут готовы сегодня к обеду, тогда станет ясно, принадлежит ли эта рубашка Уэллсу или нет. Но, судя по тому, как он себя ведет, понятно, что результаты, скорее всего, решат дело не в его пользу.

— Значит, сегодня будем пить шампанское? — обрадовался Каппер.

Нокс улыбнулся:

— Нет, праздновать победу еще рановато. Мы хорошо поработали, очень хорошо, и это заслуга всей команды, но пока не будет стопроцентной уверенности в точности наших предположений, придется еще попотеть. — С этими словами он удалился к себе в кабинет, оставив без внимания Уэлланда. Одна из женщин-детективов спросила инспектора, как он себя чувствует.

— Да ничего, спасибо, — ответил он. — Немного нездоровится, вот и все. — Кто-то предложил ему пойти домой, но Уэлланд сказал, что посидит здесь и подождет, пока Уэллсу не предъявят обвинение. — Хочу увидеть выражение лица этого ублюдка, — пояснил он с такой живостью, которой я не ожидал от него.

— Босс плохо выглядит, — шепнул мне Малик.

— Это точно. Ему нужно взять пару дней и отдохнуть. Налогоплательщики задолжали ему хороший отпуск, ведь он так много сделал на благо общества.

Конечно, никто, включая нас, коллег, ни разу не говорил ему спасибо за работу. Может быть, не стоит считать всех копов непризнанными героями, но Уэлланд был по-настоящему хорошим полицейским. Он отдал работе в полиции всего себя, так что теперь у него было полное право получить за это компенсацию.

— Я бы на его месте вышел в отставку, не дожидаясь пенсии, — сказал Малик.

— А я бы на его месте вышел в отставку десять лет назад.

Малик недоверчиво усмехнулся.

— Неправда, вам слишком нравится эта работа.

— Ни хрена она мне не нравится!

У меня зазвонил телефон, и при мысли, что это могла быть Карла, мое сердце учащенно забилось. И если ее голос я хотел услышать больше всего на свете, то голос звонившего мне человека я предпочел бы не слышать вообще.

— Это Джин Ашкрофт, мистер Милн, — сообщила секретарша.

Черт возьми, что ей от меня нужно?

— Спасибо, соедините меня. Здравствуй, Джин, сколько лет, сколько зим…

— Привет, Дэннис. Извини, что отвлекаю тебя от работы… — ее голос был напряженный и официальный.

— Ну что ты, все нормально, никаких проблем. Чем я могу тебе помочь?

— Я по поводу Данни, — сказала она. — Мне кажется, он попал в беду.

— Почему ты так думаешь?

— Данни позвонил мне вчера вечером, и это очень странно, потому что он обычно никогда не звонит. Я сразу поняла, что с ним что-то не так. Вероятно, он был пьян или обкурился — говорил о том о сем, что в жизни все меняется, что нужно заняться новым делом и для начала уехать… И еще он сказал, что накопил очень много денег.