|
Ассат молчал. По извечному ситаккскому закону моря, тот, кто имеет меч, может обвинить склонившего голову хоть в сожительстве с камбалой и будет прав. По-видимому, это знал и командир. Бросив на лежащего взгляд, в котором мелькнула ирония, он поднял глаза на Суммута и негромко произнес: – Снимите эту падаль. Воин, стоявший за левым плечом капитана, шагнул вперед и одним движением меча перерубил веревку. Суммут рухнул на палубу. Командир склонился над ним и сунул в лицо свитки: – Ты ведь посмеялся над этим, Суммут, и отправил купцов на корм акулам. Даже не стал выставлять их на торги на аккумском базаре. Суммут повел глазами на болтавшиеся перед носом свитки, но не сумел сфокусировать взгляд. Командир сделал шаг назад и выпрямился. Потом окинул взглядом стоящих у бортов пиратов, вздохнул и негромко, но так, чтобы его слова услышали все, кто находился на палубах обеих "акул", произнес: – Каждому да воздается по делам его. – Затем сделал знак рукой и вернул свитки своему воину. Тот взял бумаги и, шагнув вперед, одним ударом развалил Суммуту живот на две половины. Ситаккец взвизгнул и прижал руки к ужасной ране, чисто рефлекторно пытаясь не дать кишкам вывалиться наружу. Что, впрочем, ему не очень удавалось. Воин смял свитки и резким движением вогнал их в разрубленный живот. Суммут тоненько завизжал и засучил ногами. Воин шагнул назад, воткнул меч в палубу, и, кивнув товарищу, вместе с ним подхватил тело Суммута, и выбросил за борт. Командир дождался всплеска и, чуть склонив голову над бортом, негромко произнес: – Передай купцам, что мы выполнили нашу часть договора, Суммут. Несколько мгновений стояла тишина, потом раздался всплеск от плавника всплывшей акулы. Командир сумрачно глянул в сторону команды Суммута: – Этих следом. Так же. Над палубой поднялся дикий вой, кое-кто пытался сопротивляться, но это кончилось тем, что вместо нескольких человек в воду полетели безногие и безрукие, но еще живые обрубки. Только Сассат, по прозвищу Хвост Суммута – невысокий, но подвижный, как ртуть, и, по слухам, являвшийся причиной того, что в последнее время Суммут перестал захаживать к портовым шлюхам, – сумел вывернуться и, проскользнув под опускающимся мечом, прыгнул к капитану униремы. Сверкнул спрятанный нож, но тут же замер, остановленный рукой командира, перехватившего кисть Сассата и задержавшего острие на расстоянии ладони от своего горла. Противники застыли, глядя друг другу в глаза, потом командир начал медленно разворачивать руку с ножом к животу нападавшего. Сассат. яростно завизжал, перехватил нож второй рукой, пытаясь остановить это неумолимое движение, но это ему не помогло. Ассат завороженно смотрел, как нож приближается к животу, разрезает рубаху, как Сассат, побледнев, пытается отодвинуться, потом изо всех сил втягивает живот, как нож рывком входит в тело и Сассат, за миг до этого снова закричавший, вдруг захлебывается собственным криком, а нож медленно ползет вверх, оставляя за собой сначала черную полосу, которая затем разваливается, выпуская в образовавшийся проем скользкие кишки. Командир на мгновение задержал руку, затем сделал какое-то движение, после которого Сассат обмяк и, прерывисто дыша, обвис на руке, все еще сжимающей нож. Неуловимым движением одной руки командир вышвырнул тело за борт. Ассат вздрогнул и закрыл глаза, а его губы сами собой прошептали: – Хорки. Некоторое время из-за борта слышались отчаянные крики, иногда переходящие в звериный вой, потом все стихло. Командир задумчиво посмотрел на лужи крови, залившие палубу у борта, медленно повернулся к помертвевшему Ассату: – Сколько груд в твоей команде? Ассат несколько мгновений с ужасом смотрел в повернувшееся к нему лицо, а потом сипло прошептал непослушными губами: – Четыре. |
