Если бы нужно было попросту вытряхнуть эти деньги из Рахмета или, скажем, из Адвоката, я бы сделал это. Но, к сожалению, у меня другая задача, к которой я никак не могу привыкнуть: тянуть время, принимать на себя удары. Это можно назвать… – Бондарович задумался. – Сохранением бездействия».
Раздался стук в дверь, хоть изнутри она и не запиралась – не было шпингалета. Марина не глядя протянула Банде халат.
– Это мой, но не поймешь, то ли мужской, то ли женский. Вытачек, во всяком случае, нет.
Затем они сидели на кухне. Марина не суетилась – все равно за десять минут, которые Банда провел под душем, она не могла навести порядок.
– Ты, если хочешь, пей кофе, а я буду чай.
– Боишься не уснуть? – спросил Бондарович.
– Ты и так уже весь сон перебил.
– А мне что ни пей, сон не отобьет – устал.
– Пойду постелю, – Марина встала. – Только у меня одна кровать, а ковров мягких нет.
– Мешков с сахаром в доме не держишь? – поинтересовался Банда. Заметив недоуменный взгляд Марины, он добавил:
– Могу, как в прежние годы, переночевать и в чулане.
– Да ну тебя, – махнула рукой женщина. – Чашку можешь не мыть, все равно полно грязной посуды.
Александр остался на кухне один, допил кофе, выключил радиоприемник. Квартира погрузилась в полумрак. В комнате белело пятно застеленной кровати. Марина лежала у стены.
– Ложись, – предложила она, – вот второе одеяло.
– Ты всегда спишь с раскрытыми шторами?
Марина села на кровати, прикрылась простыней, принялась тереть виски:
– Так страшно болит голова…
Банда, не удержавшись, рассмеялся.
– Что тут смешного? – обиделась женщина.
– Просто один приятель мне недавно рассказал о самом лучшем лекарстве от головной боли.
– Помогает?.. – тут Марина сообразила, что имел в виду Бондарович, и тоже засмеялась.
– Согласись, если бы мы с тобой думали сейчас о другом, это было бы противоестественно.
Тот небольшой барьерчик, который еще совсем недавно существовал между ними, разрушился окончательно.
– И какого черта я только искала эту ночную рубашку? – возмутилась Марина. – Обычно я сплю без одежды.
– Наверное, для меня старалась. – Бондарович присел на край постели, провел ладонью по волосам женщины, прикоснулся к ее щеке. – Ты плакала?
– Глупости, просто меня никто давно не жалел – Осторожно, Марина, у меня, кажется, сломано ребро.
– Да ты и прихрамываешь.
– Ногу растянул.
– После я тебе ее перевяжу.
На кухне отыскалась записка, прижатая к столу ключом: «Я ушла на работу. Оставайся у меня сколько тебе нужно. Вот тебе ключ. Марина».
«Зачем подписывалась? Как будто с нами, был кто-то третий», – хмыкнул Бондарович. У него оставалось еще немного времени. Банда отправился в ванную, помылся и побрился бритвой, которую там нашел. Странно, но эта бритва вызвала у него легкую вспышку ревности, которая тут же прошла. В конце концов женщины тоже бреются. У Бондаровича имелись и более важные дела, чем без толку ревновать к кому бы то ни было женщину, свободную не менее, чем он сам. Затем он вернулся в комнату, оделся, взял пистолет, вытащил из него магазин. Убедившись, что магазин полон, он вставил его обратно и передернул затвор, проверяя четкость работы механизма после вчерашнего купания. Пистолет находился в отличном состоянии. |