Джон Уильямс вспоминал о другой редкой победе в битве с голодом. «Группа военнопленных дополняла свой паек довольно изобретательным способом. За решетками, которыми были забраны окна в их камере, они увидели цыплят, искавших корм в земле. Пленные привязали изогнутую булавку к какой-то бечевке и нанизали на получившийся крючок кусочек хлеба из пайка в качестве приманки, потом дождались, когда японский часовой скроется из виду, и забросили свой крючок. Им удалось поймать на крючок нескольких цыплят, которых потом тайком приготовили и съели».

Джуди в силу своего характера любила посещать другие бараки, особенно барак австралийцев, поскольку подружилась с ханчо, или старшим по бараку, сержантом Стриккино. Стриккино был тем самым человеком, который пытался бежать с Джоном Пёрвисом, но был перехвачен голландским судном и возвращен в Паданг. В австралийском бараке имелся лаз, который вел в заброшенную канализацию. Через этот лаз пленные могли выбираться за пределы лагеря. Стриккино, вероятно, признавая талант Джуди к воровству и ее хитрость, сделал пойнтера частью изысканно хитрой операции по выходу из лагеря и возвращению в него. Австралийцы начали обыскивать дома местных жителей в поисках еды, питья и разных животных. Сержант Стриккино выпускал Джуди вместе с такими группами для того, чтобы она предупреждала об угрозе в случае появления тех, кто мог задержать нарушителей.

Австралийцы хвастали кражами, расставляя перед своим бараком шезлонги, куря большие сигары, читая глянцевые журналы и потягивая виски. Никто не мог понять, как это получалось, но когда японцы конфисковывали краденые вещи, на следующий день они снова появлялись у австралийцев.

Но Стриккино сам себя погубил. Однажды он попросил голландского военнопленного перевести с голландского недавно украденную книжку. Пленный (он был врачом) узнал медицинский текст, уведенный из его собственного дома! Во второй раз за несколько недель Стриккино стал жертвой сотрудничества голландцев с японцами: врач донес на него. Вскоре лаз был обнаружен японцами, после чего Джуди отлучили от общения с ворами-австралийцами.

Но Джуди продолжала бродить по ночам, что очень пугало Сирла и его товарищей. В оконной решетке было отверстие, сквозь которое могла протиснуться Джуди, и она начала совершать ночные рейды в поисках еды. Люди беспокоились, что ее застрелят японцы или местные жители. Сирл отправился к японским офицерам и заявил, что Джуди – полноправный член британского ВМФ и потому заслуживает определенной защиты, но японцы высмеяли его. А Сирл и его товарищи не могли удержать голодную собаку от ночных вылазок. Развязка наступила, когда Джуди вернулась в барак с половиной обглоданного цыпленка и случайно уронила его на храпевшего пленного, приятеля Сирла по имени Панч Панчон, напугав того до полусмерти. После этого пленные начали привязывать собаку на ночь. «Это не наказание, – уверял собаку Панчон. – Просто мы не хотим, чтобы тебя съели японцы».

После трех месяцев плена в Паданге по казармам начали распространяться слухи о том, что военнопленных переведут в Японию, в Сингапур или на Яву. Куда именно переведут, никто не знал, но поскольку о переводе так много говорили, что-то должно было случиться, причем случиться скоро. Необременительное заточение с полуденным сном и играми в футбол по вечерам подходило к концу.

Наконец пришел приказ. Пленных в два приема, по пятьсот человек в партии, должны были перевезти морем в Белаван, порт, лежавший напротив Малайи за Малаккским проливом, примерно в 1600 километрах от Паданга на другом берегу Суматры.