В шлюпке все еще оставался в живых упрямый солдат-шотландец Уолтер Гибсон. Он выжил в сражении на реке Слим в Малайе, где японцы ошеломили британцев танками, которые они провели ночью по дороге в джунглях. Внезапное появление японских танков потрясло всю дивизию. Удрав в заросли, Гибсон и группа его сослуживцев – солдат Аргайлского полка продрались к берегу, потеряв по пути нескольких человек от болезней и голода. На берегу моря Гибсон стал одним из первых в армии беглецов, которые вскоре усеют своими телами воды вокруг Сингапура. Он оставался одним из вожаков до самого Паданга лишь для того, чтобы еще раз столкнуться с подавляющей мощью японских военных.

Несмотря на осколочные ранения и перебитую при торпедировании ключицу, Гибсон выжил и доплыл до спасательной шлюпки, которой было суждено совершить бесцельный дрейф в две тысячи километров по океану. И снова Гибсону пришлось смотреть, как один за другим гибнут его товарищи.

Бригадный генерал Пэрис впал в беспамятство и умер через неделю после гибели судна. На следующий день умер капитан Майк Блэквуд. Майор Энгус Макдональд выпил бочонок бренди, приняв его за воду, впал в безумие и свалился за борт. Голландского капитана убил ножом один из его подчиненных-механиков, который, по-видимому, долгое время копил на того обиду.

Словно этих смертей было недостаточно, в шлюпке собралась шайка из пятерых предателей-солдат, которые систематически убивали слабых и умирающих и сбрасывали их тела в океан, чтобы растянуть скудные запасы еды и воды на более длительный срок. Несмотря на ранения, Гибсон возглавил группу из десятка человек, которая противодействовала пятерке убийц. «Вопрос стоит так: или они нас, или мы их», – сказал Гибсон своим людям. Убийцы, вооружившись битыми бутылками и острыми жестянками, сделанными из консервных банок, набросились на людей Гибсона.

«Мы боролись, спотыкались и катались по днищу лодки, – писал Гибсон в своих воспоминаниях. – Мы стремились не столько выкинуть их одного за другим за борт, сколько принудить их выброситься за борт группой». Некоторые попытались ухватиться за планшир и снова взобраться в лодку, но Гибсон и его товарищи били их по пальцам до тех пор, пока все пятеро не утонули.

В какой-то момент Гертруда Нанн, чувствуя, что все спасшиеся вот-вот предстанут перед Господом, решила устроить молитву. Каким-то чудом в шлюпке оказалась пропитанная водой Библия, но голос Гертруды сел из-за жары и охрип из-за жажды и слабости. Но она возглавила других, прочитала «Отче наш» и спела несколько псалмов, в том числе «Господь – наш пастырь». Гибсон писал, что людей необъяснимым образом влекло к Гертруде. Это было чувством, которое Гибсону позднее объяснил один психиатр. «Всеми вами овладела та тяга, которая охватывает любого мужчину, оказавшегося в опасности, стремление вернуться в безмятежность, в которой он пребывал в материнском чреве. Миссис Нанн олицетворяла мать для всех вас».

На следующий день Гертруда Нанн умерла.

Через несколько дней Гибсон попытался совершить самоубийство, но, бросившись в воду, запаниковал и поплыл обратно к шлюпке. Солдата, прыгнувшего в океан вместе с ним, никто больше не видел. Несколько следующих дней Гибсон провел, беспомощно цепляясь за Дорис Лим. В какой-то момент последние силы проснулись, вышли на передний план, и, как Гибсон признался впоследствии, он начал гладить Дорис Лим, хотя и был безмерно слаб.