– Я могу идти, капитан Хейдер? Больше мне вам нечего рассказать.

– Пока нет.

– Долго еще?

– Дождитесь беседы с нашим переговорщиком. Ему понадобятся все свидетели.

– Буду рада побеседовать с ним, но не вижу смысла торчать здесь. Мой офис на другой стороне улицы. Вы знаете, где найти меня.

– Это не так уж близко, доктор Айлз. Так что вам придется остаться. – Хейдер уже отвернулся к дисплею, давая понять, что ее возражения бессмысленны. – События разворачиваются слишком быстро, и мы не можем тратить время на розыск свидетелей.

– Я же никуда не денусь. И я не единственный свидетель. Есть еще медсестры, которые ухаживали за ней.

– Мы их тоже задержали. И будем беседовать со всеми сразу.

– И еще тот доктор в ее палате. Все произошло у него на глазах.

– Капитан Хейдер! – Имертон оторвался от рации. – Первые четыре этажа эвакуированы. На верхних этажах остались пациенты, находящиеся в критическом состоянии, а всех остальных уже увели.

– Что наши укрепления?

– Внутренний периметр оцеплен. Коридор забаррикадирован. Мы ждем людей, чтобы укрепить внешний периметр.

Телевизор над головой Хейдера был настроен на местный бостонский канал и работал без звука. Шел прямой репортаж с места событий, и кадры, мелькавшие на экране, были до боли знакомыми. "Вот Олбани‑стрит, – подумала Маура. – А вот и трейлер командного пункта, где меня держат, как пленницу". В то время как весь Бостон следил за разыгрывавшейся драмой по телевизору, она находилась в самой гуще событий.

Трейлер вдруг задрожал, и на пороге возник мужчина. Еще один коп, подумала она, заметив у него на поясе кобуру пистолета, но этот полицейский был ниже ростом и не такой внушительный, как Хейдер. Взмокшие от пота редкие каштановые волосы липли к его ярко‑красному черепу.

– Боже, здесь душегубка хуже, чем на улице, – заметил мужчина. – У вас что, кондиционер не работает?

– Работает, – ответил Имертон. – Но толку чуть. Все некогда отвезти его в сервис. С этой электроникой прямо беда.

– Да и с людьми тоже, – добавил вошедший, и взгляд его остановился на Мауре. Он протянул ей руку. – Вы доктор Айлз, верно? Я лейтенант Лерой Стилман. Меня вызвали, чтобы разрядить обстановку. Посмотреть, можно ли обойтись без насилия.

– Вы переговорщик?

Он скромно пожал плечами.

– Так меня называют.

Они обменялись рукопожатиями. Возможно, все дело было в его непритязательной внешности – виноватое выражение лица, лысина во всю голову, но Маура почему‑то сразу прониклась к нему симпатией. В отличие от Хейдера, который, казалось, бурлил тестостероном, этот человек смотрел на нее со спокойной и терпеливой улыбкой. Как будто готов был посвятить беседе с ней все свое время. Он повернулся к Хейдеру.

– В этом трейлере невозможно находиться. Зачем ей сидеть здесь?

– Ты сам просил не отпускать свидетелей.

– Да, но не зажаривать их живьем. – Он распахнул дверь. – В любом другом месте будет намного приятнее, чем здесь.

Они вышли, и Маура глубоко вздохнула, радуясь своему освобождению. Здесь, на улице, было хотя бы какое‑то подобие ветерка. За то время, что она пребывала в заточении, Олбани‑стрит превратилась в море полицейских машин. Все подъезды к зданию бюро судмедэкспертизы были перекрыты, и она не знала, удастся ли ей выехать с парковки. А в отдалении, за линией полицейского оцепления, маячили спутниковые тарелки, нависшие над крышами телевизионных фургонов. Интересно, репортеры так же изнывают от жары, как она в полицейском трейлере? Маура надеялась, что это так.

– Спасибо, что подождали, – сказал Стилман.

– Выбора мне не предоставили.