Остапенко обернулся, неопределенно пожал плечами и проследовал дальше. Увы, но он не разделял оптимизма собственного начальника.

Пункт временной дислокация отряда специального назначения

У командира отряда подполковника Трясунова с утра ужасно раскалывалась голова. Что явилось причиной этой головной боли, было неизвестно; возможно, ею стала беспрестанно меняющаяся погода, а возможно, подступающая простуда, вторым признаком которой был все усиливающийся насморк. Как бы в подтверждение доводов о простуде комбат громко чихнул, вытер нос лежавшим на прикроватной тумбочке носовым платком и, проклиная так неожиданно навалившуюся болезнь, потянулся рукой к трубке стоявшего на столике телефона. Голова раскалывалась все сильнее.

– Дежурный по части старший прапорщик Косыгин слушает! – отозвались на том конце провода, и комбат невольно поморщился.

– Косыгин, – продолжая морщиться, Трясунов прикрыл глаза, – вызови мне майора Фадеева.

– Есть! – молодцевато ответил дежурный и, положив трубку, тут же окликнул сидевшего у выхода из палатки посыльного. – Ленька, ротного к комбату!

Рядовой контрактной службы из группы капитана Гуревича Леонид Чибисов, выказывая свою независимость, лениво поднялся и, покосившись на лежавший подле Косыгина «демократизатор» – старую бейсбольную биту, направился к двери. Независимость независимостью, а попадать под тяжелую «отеческую» руку старшины не хотелось. Едва выглянув в приоткрытую дверь, Чибисов выцепил взглядом скучающую под грибком фигуру и, особо не напрягаясь, рявкнул:

– Дневальный!

– Че орешь? – отозвалась фигура в зеленом, выпотрошенном от броневых пластин бронежилете. Каска, опущенная едва ли не на нос, приподнялась, показав сонные глаза рядового Василия Быкова.

– Васька, ротного к комбату! – Голос Леонида звучал уже не так уверенно.

– Да пшел ты…

– Васька, хватит херней маяться, вызывай! – Сбавив голос еще на полтона, Чибисов посмотрел на устилающие небо облака и, не дожидаясь очередного посыла, юркнул обратно в палатку.

«И где это Мыльцын до сих пор лазит?» – помянув недобрым словом второго посыльного, уже минут как двадцать умчавшегося в автопарк и до сих пор не вернувшегося, Ленька плюхнулся на стоявшую у дверей деревянную скамейку и погрузился в собственные мысли. А думать ему было о чем: командировка заканчивалась, и следовало уже окончательно решить: ехать вместе со всеми или оставаться на еще один срок. С одной стороны, хотелось домой, слегка оторваться и расслабиться; с другой – подзаработать, поднакопить еще малость денежек. Но боевые просто так, за красивые глаза, не закрывались. А костлявая уже дважды проносилась мимо никак не желающего попадать в ее объятья Чибисова. Да, уже дважды. Первый раз, когда на одном из боевых заданий выскочивший прямо на него «чех» каким-то чудом умудрился промазать; и второй – когда Леньке при организации засады удалось заметить тянувшуюся по траве растяжку. Проведя какое-то время в раздумьях, Леонид наконец решил прекратить свои бесплодные рассуждения.

«Вот схожу еще на одно задание, тогда и определюсь». – Сделав такой вывод, он откинулся спиной на деревянный кол палатки и, взглянув на безмятежно читающего книгу Косыгина, закрыл глаза…

«И где меня угораздило простудиться? Может, просквозило, пока возвращался в ПВД? – Комбат в очередной раз потянулся за носовым платком.