— Нет! — крикнула Эни, отпихивая Айриэла — Она… нет. Тиш ничем ей не мешала. Никогда не вставала на пути у Бананак. Она…

Эни начала сползать по стене. Казалось, пол поднимается навстречу. С миром творилось что-то неладное. С ее желудком творилось что-то неладное. Мир уходил из-под ног, исчезал, проваливался.

— Тиш… мертва? Моей Тиш больше нет? — Эни подняла глаза на Айриэла. — Когда?

— Вчера вечером, — ответил он, опускаясь на корточки перед нею.

— Как?

Эни подавила в себе все чувства, иначе они захлестнули бы ее. Она дрожала от закипавшей внутри ярости. Правда, гнев сейчас был полезен, он высушил слезы. Вся кожа ее зудела, будто от муравьиных укусов. Даже поднимающийся гнев причинял боль.

«Сосредоточься», — мысленно приказала себе Эни.

Несколько раз глубоко вздохнув, она медленно выдохнула, поймала взгляд Айриэла и спросила:

— Как она… как все случилось?

— Все произошло очень быстро, — уклончиво ответил Айриэл. — Можно оставить это на потом?

Эни уперлась в него глазами. Бывший король, ее многолетний защитник и покровитель — он сам был раздавлен случившимся и чувством собственной вины.

— Только на несколько минут, — прошептала она.

Слезы были совсем близко, но выпустить их наружу означало бы согласиться, что Тиш действительно больше нет.

«Не хочу в это верить».

Эни встала.

— Я должна увидеть Кролика.

— С ним все в порядке. Сейчас твой дом будет самым безопасным местом в городе. Я обещаю.

Айриэл осторожно протянул руку и откинул ей волосы со лба.

— Я сам до сих пор очухаться не могу. Мы думали, у нас достаточная охрана. Она спокойно сидела дома. Внутри были гончие. И если бы Тиш…

— Если бы что?

— Она выскользнула из дому.

Было непонятно, на что больше сетует Айриэл: на свою непредусмотрительность или на своеволие Тиш.

— Ты спросишь: почему гончие не последовали за ней? Даже не знаю, как она вылезла из дому… И зачем.

— Неужели непонятно? Да не любила она сидеть взаперти! У нее было больше терпения, чем у меня. Но ты попробуй день за днем держать взаперти дочь Габриэла!

Эни содрогнулась при мысли, что ей придется сообщать ужасную новость отцу.

— Он знает?

— Он знает. Вся Охота знает.

Наверное, Айриэл сейчас подыскивал какие-то утешительные слова. Но утешать можно, когда кого-то просто ранили. А сейчас любые слова бесполезны.

— Эни…

Она молча посмотрела на него. Айриэлу самому было тяжело, но утешать его — это не для нее. Она не хотела его слушать и не хотела продолжать разговор.

— Сходи проверь, как там Кролик. Ладно? Мне нужно… Мне нужно…

Она не договорила и посмотрела на Девлина.

Он тотчас же подошел к ней.

Эни обхватила себя руками, но это не помогло. Ее колотила дрожь,

— Если Бананак попытается добраться до Эни, ей вначале придется убить меня, — сказал Девлин, четко выговаривая каждое слово. — А убить меня еще никому не удавалось.

Айриэл посмотрел на него, затем на Эни, после чего прошел в жилую половину.

Тишина комнаты ожидания была еще хуже, потому что это была не тишина, а пустота. Больше уже никогда Тиш не ворвется с радостным воплем в салон. Больше не будет до хрипоты спорить с Эни, какую музыку им сейчас слушать. Не будет отчитывать Эни. Тиш уже ничего не сделает, поскольку ее самой больше нет. И убила ее… Бананак.

Эни казалось, что у нее остановится сердце.