— Как я сказал, мы отправляемся через несколько недель после галеона, и нам понадобятся матросы, — начал ван Крюйк.

— Э, прошу прощения, капитан, — вмешался Джек, — вы очень впечатляюще описали ужасы плавания. Ничуть не сомневаюсь, что все успели наложить в штаны. Но вы забыли добавить антитезисов. Возбудив страх, следует теперь распалить корысть, не то все сию минуту попрыгают за борт, чтобы вплавь достичь берега, и больше мы их не увидим.

Ван Крюйк одарил Джека взглядом, полным глубокого презрения, которое тот различил лишь благодаря тройной вспышке молнии.

— Вы сильно недооцениваете их умственные способности, сударь. Нет надобности говорить всё прямым текстом. В хорошо выстроенной речи умолчания сообщают не меньше, чем произнесённые слова.

— Тогда, возможно, к ним следовало прибегнуть и в описании ужасов. Я кое-что смыслю в делах театральных, сударь, — упорствовал Джек. — Шканцы сейчас подобны сцене, а вот они — как бы высоко вы ни оценивали их умственные способности — более всего напоминают зрителей на галёрке, по колено в ореховой скорлупе и бутылках из-под джина, ждущих — умоляющих, — чтобы их шарахнули по башке ясной основной мыслью.

Над Манилой взорвалась бомба, начинённая молниями.

— Вот тебе основная мысль. — Ван Крюйк указал на Манилу. — Сегодня твоя галёрка отправится туда и будет впитывать эту мысль следующие два месяца. Ты сам там жил, Джек. — неужто основная мысль не достигла твоих ушей?

— Какой-то звон я слышал… Нельзя ли поподробнее?

— Из всех предприятий, на которые человек может направить свои силы, — нехотя начал ван Крюйк, возвышая голос, — дальние торговые плавания приносят наибольшую выгоду. Вот к чему стремится каждый еврей, пуританин, голландец, гугенот, армянин и баньян, вот что строит корабли, возводит дворцы в Европе, Шахджаханабаде и множестве других мест. Однако ничто — ни доставка рабов на Карибские острова, ни плавание в Европу с индийскими пряностями — не сравнится по прибыли с рейсом Манила — Акапулько. Самые богатые суратские баньяны и генуэзские банкиры, укладывая надушенные головы на шёлковые подушки, грезят о том, чтобы отправить несколько тюков товара с манильским галеоном. При всех опасностях, при всех грабительских пошлинах, что уйдут вице-королю, прибыль никогда не опускается ниже четырёхсот процентов. Этот город вырос из таких грёз, Джек. И сейчас мы туда отправимся.

Ван Крюйк наконец закончил спич и в наступившей тишине с изумлением осознал, что на палубе его всё это время добросовестно переводили на разные тарабарские наречия. Кто-то из переводчиков закончил раньше, кто-то позже, в зависимости от лапидарности либо многословия своего языка, а также оттого, сколько счёл нужным выпустить или присочинить для красоты. Однако когда последний из них умолк, послышался какой-то звук — Джек даже подумал сперва, будто снова пошёл град. Но нет, звук нарастал, и стало ясно, что это оглушительные овации. Даппа сунул оба указательных пальца в рот и пронзительно свистнул. Ван Крюйк в первые мгновения не понял, что происходит, а когда понял, то развернулся к Джеку, снял шляпу и поклонился.

Книга пятая: Альянс

Берлин

Январь 1700

По сути, весь наш опыт убеждает нас лишь в двух вещах, а именно, что есть связь между явлениями, позволяющая нам успешно предсказывать будущие явления, и что связь эта должна иметь постоянную причину.

Г. В. Лейбниц, президент

Берлинская академия,

Берлин, Пруссия

Г-ну Даниелю Уотерхаузу, ректору

Институт технологических искусств

Колонии Массачусетского залива

Ньютаун, Колония Массачусетского залива

Дорогой Даниель!

Письмо Ваше, обнаруженное сегодня мною на пороге моей академии, осветило холодный берлинский день нежданною радостью, кою ещё подогрело известие, что у Вашего института есть крыша над головой, и особенно — что Вы по-прежнему желаете направить свои труды на общую со мной цель.