— Отлично. Я вижу его здесь. Откуда он?

— Из Прибалтики, — отвечал маркиз. — Доставлен голландским судном весной нынешнего года, до объявления войны.

— Дюнкеркская верфь не могла бы существовать, если бы её не снабжали по морю, — заметила Элиза. — Смею предположить, до войны так обыкновенно и делалось?

— Далеко не всегда. Когда я вернулся из восточных странствий, около 1670-го, отец отправил меня в «Компани дю Норд» в Ла-Рошель. Компания эта была детищем Кольбера. Он пытался строить флот из французского леса и наткнулся на те же препятствия, что и вы. Поэтому целью «Компани дю Норд» было закупать лес в Прибалтике. По необходимости его доставляли на голландских судах.

— Почему именно Ла-Рошель? Почему не ближе к северу — Дюнкерк или Гавр?

— Потому что в Ла-Рошели были гугеноты, — отвечал маркиз, — которые и организовали поставки.

— А что делали вы, позвольте полюбопытствовать?

— Путешествовал на север. Смотрел. Учился. Рассказывал об узнанном отцу. Его положение на флоте по большей части декоративное. Однако то, что отец узнавал от меня, помогало ему делать вложения, до которых бы он сам не додумался.

Элиза, видимо, несколько опешила.

— Я — незаконнорожденный, — напомнил маркиз.

— Я знала, что ваш отец богат, но полагала, что состояние его получено по наследству, — сказала Элиза.

— Всё, что он унаследовал, неумолимо перешло в расписки способом, который мы только обсудили. Таким образом, он со временем потерял независимость и оказался на содержании у французского правительства — чего и добивался король. Чтобы сохранить хоть какие-то независимые средства, отец должен был делать вложения.

Вы об этом не знаете, поскольку инвестиции эти по большей части в Средиземноморье — на Леванте и в Северной Африке, а вас интересуют север и запад. — Маркиз крепко взял Элизу за руку и взглянул ей в глаза. — Что меня в высшей степени устраивает. Так что займёмся балтийским лесом.

— Хорошо, — кивнула Элиза. — Вы сказали, что в начале семидесятых его доставляли гугеноты на голландских судах. Потом началась долгая война с Голландией, верно?

— Да. Нам пришлось поменять голландцев на англичан и шведов.

— Полагаю, всё шло гладко, пока четыре года назад король не изгнал большую часть гугенотов и не отправил остальных на галеры?

— Да. С тех самых пор я верчусь как белка в колесе, пытаюсь делать то, что раньше делала целая контора гугенотов. Мне удалось сохранить мизерные поставки леса из Балтики — довольно, чтобы чинить старые корабли и время от времени строить новые.

— А теперь мы воюем с двумя величайшими морскими державами мира, — сказала Элиза. — Спрос на корабельный лес вырастет неимоверно. А как мы с де ла Вегой только что подтвердили, во Франции его заполучить невозможно. Так что вы хотите с моей помощью восстановить «Компани дю Норд» здесь, в Дюнкерке.

— Почёл бы за честь.

— Я согласна, — объявила Элиза, — но сперва ответьте мне на один вопрос.

— Непременно.

— Как давно вы вынашиваете этот замысел? И обсуждали ли вы его с братом?

Жан-Жак, с удивительным в полугодовалом младенце чутьём на происходящее, заплакал в соседней комнате. Д'Озуар задумался.

— Моему брату Этьенну вы нужны по другой причине.

— Знаю — я могу рожать здоровых детей.

— Отнюдь, мадемуазель. Очень глупо было с вашей стороны так думать. Есть множество смазливых дворяночек, способных рожать здоровых младенцев, и хлопот с ними куда меньше, чем с вами.