Эта деревня, в самом деле, от остальных деревень отличается. Там при Горбачёве-Эльцине сделали национальный парк или что-то вроде того — иными словами, туда стали пачками ездить увеселяться американцы и тому подобные. Упиваться видами девственной природы, понимаете ли.

Население именно этой деревни перед ними просто расстилается, холуйствует прямо-таки мистически. А ещё, после того как нам Горбачёв-Эльцин ввел христианство, жители этой деревни, естественно, в него уверовали активно. Настолько активно, что когда я там заикнулся, что разыскиваю следы веры наших предков, меня чуть ли не выгнали. Чуть не взашей. Лично директор парка. Вернее, на тот момент уже бывший — уволили. За алкоголизм.

Это деревня Вершинино на Кенозере. Там даже сказки об Иване-дураке пересказывают так, что полностью извращается их сакральный смысл.

Зная, что волки очень хорошо различают людей, и, зная, что в окружающих деревнях живут люди не столь подхалимистые, нисколько не удивляюсь, что волки приходят именно в Вершинино напомнить, что есть совесть, есть вечность и полнота жизни. Что поделать, если эти подхалимы начинают чувствовать хоть что-нибудь, только когда несут материальные потери?

На территории Руси взаимопроникают, увы, два мира. Там, где нет холуйства, подлости и лжесвидетельств, волки не то что не озоруют, но жителей даже охраняют. Но к подлецам волки относятся по-русски. По исконно русски.

Неприятно волкам, что люди унижают человеческое достоинство. Пребывание в дегенеративном состоянии для людей такое же преступление, как вязать волчатам лапы проволокой и оставлять родителям-волкам на вырост.

Наташа (НТ-Ш — «прорвавшаяся к тайному знанию»)

Овладение сокровищами родовой памяти доступно всем: и собакам, и мужчинам, и женщинам.

«…За холодной ключевой, —

Кричит, девица, постой! —

играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.

— Ну, ну, голубчик, дядюшка, — таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь её зависела от этого. Дядюшка встал, и как будто в нём было два человека — один из них серьёзно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.

— Ну, племянница! — крикнул дядюшка, взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.

Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперёд дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движенье плечами и стала.

Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала, — эта графинечка, воспитанная эмигранткой-француженкой, — этот дух, откуда взяла она эти приёмы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приёмы эти были те самые, неподражаемые, неизучаемые, русские, которых и ждал от неё дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро-весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошёл, и они уже любовались ею.

Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Фёдоровна, которая тотчас подала ей необходимый для её дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, чтo было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тётке, и в матери, и во всяком русском человеке…»

Тайна логова волка

Странность — событие, которое невозможно объяснить комплексом причинно-следственных связей, знаки которых навязаны нам цивилизаторами.