В сентябре 1941 года мы сопровождали его на можайско-звенигородскую линию обороны. Помню, когда проезжали какую-то деревню, пацаны узнали вождя, бежали за машинами: «Сталин на фронт едет! Ура!» Кстати, ездили, как правило, двумя машинами. На одной Сталин с двумя телохранителями, на другой — три человека охраны. Плюс на автобусе тридцать человек вспомогательной охраны.

В октябре 1941 года Верховный поехал в 16-ю армию Рокоссовского по Волоколамскому шоссе, чтобы посмотреть, как действуют «катюши». На фронте есть неписанный закон: после залпа сразу меняй место, так как тут же последует артудар и накроет авиация противника. Была осенняя распутица, и «паккард» Сталина сел на брюхо. Реактивные установки после пуска тут же ушли, а мы — застряли. Сталина пересадили в 8-цилиндровый «форд», «паккард» подцепили танком и устремились к шоссе. А тут начался артобстрел, потом артналёт. Знали бы фашисты…

…Вспоминаю такой эпизод. Приехали мы к генералу Захаркину на фронт. А тут над головами наши истребители с фашистами ведут бой. Сталин вышел из машины, смотрит вверх. А вокруг раскалённые обломки падают и шипят в мокрой траве, как змеи. Начальник охраны Власик стал уговаривать Сталина уйти в укрытие, а тот отвечает с усмешкой: «Не беспокойтесь, наша бомба мимо нас не пролетит…»

(А. Т. Рыбин, сопровождал Сталина в поездках. Цит. по: Аллилуев В. Ф. Аллилуевы — Сталин: хроника одной семьи.

М., Молодая гвардия, 2002, С.163)

Сверхотвага? Сверхбезответственность?

Это Сталин-то безответственный?!

А может, он предзнал, каким способом будет убит — и потому мог спокойно разгуливать под бомбами?

Знание — одно, а не вздрагивать при близком разрыве — другое. Чтобы не вздрагивать, вот уж точно надо быть Волком.

Высосать смерть из умирающей девочки

Кого ни спроси, из всего Собрания сочинений Чехова наиболее сильное впечатление производит рассказ «Попрыгунья».

Фабула рассказа следующая: на глазах у молодого земского врача Дымова умирает девочка — от дифтерита. В её горле всё набухает и набухает гнойник, девочка начинает задыхаться. Болезнь заразная. Во враче чувство сострадания побеждает страх заразиться и умереть. Дымов находит трубку и гной отсасывает, рискуя жизнью.

Девочка спасена. Но сам врач заражается и, мечась в жару и задыхаясь, умирает.

На его похороны собираются немногочисленные близкие ему по масштабу духа коллеги. Тут же присутствует и жена погибшего Дымова, которая по случаю траура сшила новое платье и теперь принимает эффектные позы. Привычные позы.

Эффектные позы она разучила, готовясь к встречам с выдающимися, в её представлении, людьми. Дама где-то вычитала, что «развитая натура» от неразвитой отличается тем, что ей близки выдающиеся люди. Вот она все годы брака и занималась поисками этих самых людей. «Попрыгуньей» она потому и названа, что за выдающихся людей она систематическим образом принимала кривляющихся еврейчиков (так у Чехова) — теперь мы знаем, что по причине «стокгольмского синдрома».

Один из коллег погибшего, не выдержав кривляний новоиспечённой вдовы, выкладывает «попрыгунье» всё, что о ней думает, и при этом говорит, что настоящий-то выдающийся человек жил рядом с ней, именно он — соль земли, а она, дермецо, ему жизнь отравляла.

Как, психологически картинка достоверна, а?

Куда достоверней. Не поспоришь.

Мощь символа всей истории цивилизации.

Кстати, волки верны друг другу до смерти. С каким волком волчица теряет невинность, тому она верна и до конца. Так же и волк. Благородное существо благородно во всём.

А «соль земли», ясно — синоним нравственного станового хребта России.