Впрочем, есть и встречное движение: народ истины шугается. Быдло враньё лижет, как всем доступную суку.

Высоцкий не одинок в тиражировании «красной шапочки». Созерцающему Воргу полезно знать, что волки воют только в августе и в конце июля. Вой волков — явление удивительнейшее, совершенно желудочно не обоснованное; норвежцы песню волка обозначают священным словом «варга» — и она такова для всех народов, — но сейчас речь не об этом.

Ещё раз: в остальные кроме августа месяцы волки не воют.

Не воют!

Не во-ют!

Поймите, зимой не воют. Не воют зимой. Леса ещё не все вырубили на экспорт — можете проверить.

Однако, если обратиться к литературе цивилизаторов, то в ней волки зимой воют-заливаются. То, что у Шекспира волки воют зимами, так это не удивительно — как не удивительно и то, что Толстой на Шекспира наплюнул. Но даже и у любимца российских военных, алкоголика Сергея Есенина, волки воют в стужу («Яр» и др.). Тут интересно то, что Сергей Есенин зарабатывал на водку и дорогие цивилизованные гостиницы текстами а ля рюс деревня. Главный, так сказать, специалист по вековечному укладу крестьянства. Впрочем, Рязанская область, откуда родом этот «специалист», далеко не Русский Север.

Так что, если уж вал пишущих цивилизаторов не в состоянии осилить такой простой вопрос, как время, когда воет волк, то можете себе представить, какова истинная стоимость их остальных о волке, с позволения сказать, размышлизмов.

А вот у Льва Толстого сбоев с описанием варги волка нет.

Шукшин волков почти не замечает, но и у него волки на человека не нападают — в том числе и с нескольких шагов (рассказ «Волки!»). Но эти два автора, в сущности, русские и потому — исключения.

Тунгус и волк, Великий Атаман и волк, Волк и волк

Стоит человеку сорвать с глаз «красную шапочку», согласно которой волк — лишь желудок на четырёх ножках, как вызволенный взгляд обнаруживает несравненный образ небесного благородства.

Волк благороден во всём, а не только в своём отношении к детям и взрослым. В собственной семейной жизни он благороден тоже. Волк и волчица верны друг другу до смерти — и после неё тоже. Если милый друг погибает, то оставшийся в живых в новые сексуальные контакты не вступает. Вдовец присоединяется к полной семье и принимает участие в воспитании и выкармливании их волчат в качестве «дядюшки». Исследователи порой встречают такие семьи. Даже лебеди по брачной чистоте волкам уступают.

Лебедей не оболгали потому, что они вне Ворги (инициатического пути), они не опора для вызволения, и потому правда о них цивилизаторов пугает мало. А вот волков уничтожить для цивилизаторов — голубая мечта.

Волк — не учётная единица охотхозяйства, и среди зверей волк не просто зверь. Это в «красной шапочке» лиса самый хитрый персонаж, а в реальной жизни — таёжные охотники это вам подтвердят — умнее волка, мастера многоходовых комбинаций, никого нет. Лиса уступает волку по уму, а лебедь по чистоте.

Повторюсь: в Грузии в прежние времена, и во времена детства Сталина тоже, виновник смерти волка (в капкан попал, расставленный, скажем, на медведя) облачался в траур, как по старшему родственнику.

Старший родственник — это тот, кто помогает тебе вырасти до полноты духовной зрелости. «Старший» именно учитель, а не тот, который показывает приёмы, как побольше урвать.

Итак, волк — наш старший родственник по духу. Следы этого ведения обнаруживаются не только в Грузии, но и вообще во всех народах. И на территории России, и на территории бывшей Российской империи, и за её пределами — правда, в меньшей степени. Предок у нас один, цивилизаторы о духовном старшинстве волка знать подробно не позволяют всем аборигенам, но разные народы сопротивляются по-разному.