Топора у Егора не было, он никогда не брал с собой топор, который в лесу вечно за что-нибудь да цеплялся; не хуже топора ему служил нож, изготовленный деревенским кузнецом Гошкой. С ручкой из лосиного рога, с широким и тяжёлым лезвием, нож годился для любого дела. Им Егор снимал шкуры, рубил лапник для подстилки и валежник для костра, а на спор перерубал даже гвозди.

Пригодился нож и теперь. Через пять минут шест был готов, и Егор, опираясь на него как на посох, двинулся вглубь болота. Каждый островок в нём мог быть тем самым местом, в котором устроились волки, и Егор не пропускал ни одного, тыча шестом во все щели. Ноги то и дело проваливались в колдобины, но хуже всего было в чащобе, сквозь неё приходилось продираться согнувшись, да ещё увёртываться от веток и сучков, и скоро Егор взмок. Отыскав во мху бочажок, он напился из пригоршни, обмыл лицо…

Солнце, повисев над головой, медленно покатилось к закату…

Болото на глазах меняло свой облик. Воздух над ним чуть заметно посинел, и эта синева, смешиваясь с зеленью мха, осок и листвы, как туман окутывала всё вокруг, перемещалась и пульсировала, словно живая, странным образом изменяя формы и очертания. Повсюду мнилось чьё-то движение, слышались какие-то вздохи, какое-то клокотание и шипение, а время от времени на поверхность тёмных окон вырывались громадные пузыри и тут же лопались, чтобы освободить место новым. Казалось, что на всём болоте происходит какая-то невиданная варка, что кто-то, загрузив этот огромный котёл, удалился до поры до времени и где-то ждёт результатов своего опыта. Сгущаясь, испарения стояли над болотом, как чад, и лучи низкого солнца, пронизывая его, вспыхивали и переливались крошечными разноцветными искрами…».

Возможности «языка» в постели

СК — «прими», «возьми», «дар», «символ спасения», но и, напротив, «вместилище», «дай».

Словом, сука.

Женщина — «вместилище» во многих смыслах, и не только результатов генитальных потребностей мужчины, но и информации, которое некоторые родители рады бы у неё отнять, но не могут.

Женщина — СК даже тогда, когда она честна и девственна. Даже тогда, когда она ещё ребёнок. Причём, в двух смыслах. И об этом русский язык говорит прямо — знающему Гребень Девы.

Во-первых, пока дева чиста, она представляет собой ступени культа Девы (Волосы, Грудь, Лоно), она — «символ спасения». Во-вторых, женщина — хранительница информации о своих предках, скрыть которую вне Ворги она не в состоянии.

На всякой войне нет ничего ценнее разведданных.

Вообще при любом противостоянии.

Хочешь победить — добудь «языка», суку. «Язык» — из лексикона военных, а «сука» — из лексикона уголовников.

Недалёкие предки умели читать чужие мысли лучше нас. Мессинги все как один.

Иными словами, даже недалёкие предки пользовались гораздо большим числом каналов сбора разведданных, чем мы.

Однако ж — вырождение, деградация…

Действительно, лишь в последние столетия военачальники ограничиваются результатами визуальной разведки, анализом схем расположения вражеских частей и оборонных предприятий. Хотя и Гитлер, и Сталин вернуть древний способ разведки пытались.

Не знаю, как у Сталина, а у Гитлера ничего не получилось. Обманул его товарищ Сталин визуальными «страшилками», обманул — и видом снарядов, в навал «складированных» у самой границы (их вид мог навести на какую угодно концепцию войны, кроме той, которую Сталин задумал: молниеносный перенос промышленности за Урал и инициирующее сверхнапряжение психики попавших в окружение).

Гитлер только-только начал войну, рассчитывал, как и по всей Европе, захватить военные заводы — ан сталинская промышленность, как по волшебству, перенеслась за Урал, более того, чудесным образом заработала без стен и крыш.