Со временем имя «Дмитрия» было вымарано из текста указа о холопах. Но едва ли можно усомниться в причастности самозванца к его составлению. Отрепьев сам служил в холопах и потому склонен был облегчить их участь. Под действие нового закона подпадали все категории холопов, но наибольшее значение он имел для боевых послужильцев. Послабления по отношению к ним вполне объяснимы: боевые холопы были единственной группой феодально зависимого населения, которая располагала оружием и составляла неотъемлемую часть вооруженных сил страны. Как утверждали очевидцы, боевые холопы сыграли значительную роль в восстании Хлопка. Позже многие из них бежали в Северскую Украину, где вспыхнуло восстание в поддержку самозванца. Уступки холопам противоречили интересам феодалов, и после смерти Лжедмитрия закон о холопах был предан забвению.

В период борьбы с Годуновым «воровские» бояре из лагеря самозванца в Путивле и бояре заговорщики под Кромами согласились принять «Дмитрия» на трон как самодержца. Фактически же самозванец получил корону из рук восставшего народа. Выступления вольных казаков и населения южных городов, мятеж в армии, переворот в столице и, наконец, суд над боярским руководством в лице Шуйских – все эти события вырвали нити правления у Боярской думы и необычайно усилили самовластие царя. Стремясь закрепить успех, Лжедмитрий принял императорский титул. Отныне в официальных обращениях он именовал себя так: «Мы, наияснейший и непобедимый самодержец, великий государь цесарь» или: «Мы, непобедимейший монарх, божьей милостью император и великий князь всея России, и многих земель государь, и царь самодержец, и прочая, и прочая, и прочая». Так мелкий галицкий дворянин Юрий (Григорий) Отрепьев, принявший имя Дмитрия, стал первым в русской истории императором. Объясняя смысл своего титула, самозванец объявил иностранным послам, что он как император обладает огромной властью и нет ему равного в полночных (северных) краях. Действительно, боярская знать поначалу должна была считаться с притязаниями новоявленного императора, ибо на его стороне была сила.

Отношения Лжедмитрия с думой неизбежно стали меняться, с тех пор как он распустил повстанческие отряды и стал управлять страной традиционными методами.

Некогда Иван Грозный похвалялся, что российские самодержцы «жаловати своих холопей вольны, а и казнити вольны» (холопами Грозный именовал всех подданных от черни до знати). Иван IV жаждал полновластия, но даже в его устах заявление насчет безграничной власти «российских самодержцев» было всего лишь фразой. Только опричнина позволила ему ненадолго избавиться от опеки со стороны Боярской думы.

Оказавшись на троне, Лжедмитрий столкнулся с теми же трудностями, что и его мнимый отец. В «воровском» лагере самозванец повелевал жизнью и смертью дворян, попавших в плен к восставшим. В Москве ситуация совершенно изменилась. Под давлением бояр Лжедмитрий, как уже говорилось, отменил казнь Василия Шуйского, а затем вернул опальных Шуйских в Москву, несмотря на то что те были обвинены в государственной измене.

Иностранных наблюдателей поражали московские порядки, при которых царь шагу не мог ступить без Боярской думы. Бояре не только решали с царем государственные дела, но и сопровождали его повсюду. Государь не мог перейти из одного дворцового помещения в другое без бояр, поддерживающих его под руки. Младшие члены думы оставались в постельных хоромах царя до утра. Несмотря на все усилия, Отрепьеву не удалось разрушить стародавние традиции, которые опутывали его подобно паутине.

Польские секретари видели, что их влияние падает вместе с влиянием государя, и горько сетовали на обычаи, вынуждавшие самодержца большую часть времени проводить в кругу бояр. Стремясь положить конец столь тесному общению царя со знатью, поляки обсуждали различные пути достижения этой цели, включая возможность перенесения столицы из Москвы в какое нибудь другое место.