|
Впрочем, я чувствовала к Бертрану нежность. Мы шли с ним по бульвару, звуки наших шагов сливались так же, как ночью сливались наши тела; он держал меня за руку; мы были такие изящные, так хорошо смотрелись, как на картинке. Пока мы шли по бульвару и стояли на площадке автобуса, который вез нас к дяде-путешественнику, я любила Бертрана. Из-за тряски меня бросало к нему, он смеялся и обнимал меня, защищая от толчков. Я прислонилась к нему, к его плечу, к мужскому плечу, такому удобному, чтобы положить на него голову. Я вдыхала его запах, он был мне хорошо знаком, он волновал меня. Бертран был моим первым любовником. Это благодаря ему я узнала, как пахнет мое собственное тело. Так всегда, благодаря телу другого мы узнаем свое собственное, его длину, запах, сначала с недоверием, потом с признательностью. Бертран говорил мне о своем дяде-путешественнике, которого он, видимо, не любил. Он рассказывал о его поездках так, будто это была сплошная комедия; Бертран постоянно выискивал комедии в чужих жизнях, так что начал побаиваться, не разыгрывает ли комедию и он, сам того не замечая. Мне это казалось комичным. Его это приводило в ярость. Дядя-путешественник ждал Бертрана на террасе кафе. Когда я заметила его, то сказала Бертрану, что он весьма недурен. Но мы уже подошли к нему, он поднялся. - Люк, - сказал Бертран, - я пришел с подругой, это Доминика. Это мой дядя Люк-путешественник. Я была приятно удивлена. Я подумала: "Очень даже ничего этот дядя-путешественник". У него были серые глаза, лицо усталое, пожалуй, грустное. Он был по-своему красив. - Как прошла последняя поездка? - спросил Бертран. - Отвратительно. В Бостоне пришлось заниматься скучнейшим делом о наследстве. Всякие заплесневелые адвокаты суют носы во все углы. Очень надоело. А что у тебя? - У нас через два месяца экзамены, - сказал Бертран. Слово "у нас" он подчеркнул. В этом была супружеская сторона Сорбонны: говорить об экзаменах как о грудном младенце. Дядя повернулся ко мне: - Вы тоже сдаете экзамены? - Да, - сказала я неопределенно. (Моя деятельность всегда заставляла меня испытывать некоторый стыд.) - У меня кончились сигареты, - сказал Бертран. Он встал, и я проследила за ним взглядом. Он шел быстро, упругой походкой. Когда я порой думала, что весь этот набор мускулов, рефлексов, матовой кожи принадлежит мне, то всегда считала это удивительным подарком. - Чем вы занимаетесь кроме экзаменов? - спросил дядя. - Ничем, - ответила я. - Всякой ерундой. - Я вяло махнула рукой. Он поймал мою руку на лету. Я смотрела на него озадаченная. В голове моей пронеслось: "Он мне нравится. Немного староват, и он мне нравится". Но он опустил мою руку на стол и улыбнулся: - У вас все пальцы перепачканы чернилами. Это хороший признак. Вы успешно сдадите экзамены и будете блестящим адвокатом, хотя по вашему виду не скажешь, что вы разговорчивы. Я засмеялась вместе с ним. Мне захотелось, чтобы он стал моим другом. Но тут вернулся Бертран; Люк заговорил с ним. Я не вслушивалась в их разговор. Люк говорил медленно, у него были большие руки. Я подумала: "Типичный соблазнитель юных девиц моего склада". |
