|
Мы стали танцевать. Я чувствовала его тело. - Вам скучно с этими людьми, правда? - сказал он. - Женщины слишком много щебечут. - Я ни разу не была в настоящем ночном кабачке. И сейчас просто потрясена. Он засмеялся. - А вы забавны, Доминика. И очень мне нравитесь. Давайте еще поговорим, пойдемте. И мы ушли. Люк повел меня в бар на улице Марбеф, там мы начали размеренно пить. Мне нравилось виски, а кроме того, я знала, что для меня это единственный способ хоть немного разговориться. Очень скоро Люк стал казаться мне приятным, обольстительным и совсем не страшным. Я даже испытывала к нему какую-то расслабленную нежность. Разумеется, мы заговорили о любви. Он сказал, что это прекрасная вещь, не такая уж необходимая, как утверждают, но для полного счастья нужно быть любимым и горячо любить самому. Я только кивала в ответ. Он сказал, что очень счастлив, потому что любит Франсуазу, а она любит его. Я поздравила его, уверяя, что меня это ничуть не удивляет, потому что оба они - он и Франсуаза - люди очень, очень хорошие. Меня захлестнуло умиление. - Поэтому, - сказал Люк, - если бы у нас с вами получился роман, я был бы по-настоящему рад. Я глупо засмеялась. У меня уже не осталось способности реагировать. - А Франсуаза? - спросила я. - Франсуаза... Я, может быть, скажу ей об этом. Знаете, вы ей очень нравитесь. - Вот именно, - сказала я. - И потом, не знаю, наверное, такие вещи не рассказывают... Я негодовала. Непрерывные переходы из одного состояния в другое в конце концов вымотали меня. Мне казалось одновременно и абсолютно естественным, и абсолютно неприличным, что Люк предлагает мне лечь с ним в постель. - Во всяком случае, что-то есть, - сказал Люк серьезно. - Я хочу сказать: между нами. Видит Бог, я вообще не люблю молоденьких девочек. Но мы с вами похожи. Я думаю, это было бы не так уж глупо и не банально. А это редко случается. Так что подумайте. - Ну что ж, - сказала я. - Подумаю. Должно быть, у меня был жалкий вид. Люк наклонился ко мне и поцеловал в щеку. - Бедная вы моя девочка, - сказал он. - Ну как вас не пожалеть. Если бы вы имели хоть какое-нибудь понятие об элементарной морали. Но у вас его не больше, чем у меня. И вы благородны. И любите Франсуазу. И меньше скучаете со мной, чем с Бертраном. Да! Ну и дела! Он засмеялся. Я была задета. Я и потом всегда чувствовала себя более или менее уязвленной, когда Люк начинал, по его выражению, подводить итоги. В тот раз он это заметил. - Все это пустяки, - сказал он. - В таких вещах все это действительно не важно. Вы мне очень нравитесь. Ты мне очень нравишься. Нам будет весело вместе. Весело - и только. - Я вас ненавижу, - сказала я замогильным голосом. Мы оба засмеялись. Это согласие, достигнутое в течение трех минут, показалось мне подозрительным. - А сейчас я тебя отвезу, - сказал Люк. - Уже поздно. Или, если хочешь, поедем на набережную Берси, посмотрим восход солнца. Мы доехали до набережной Берси. Люк остановил машину. Небо над Сеной, застывшей среди подъемных кранов, как грустный ребенок среди игрушек, было совсем белым. Совсем белым и серым одновременно: оно поднималось навстречу дню над безжизненными домами, мостами, над этим скопищем железа, медленно, упорно, в своем ежеутреннем усилии. |
