Изменить размер шрифта - +
Встречные люди доброжелательно улыбались, знакомые здоровались, не зная, кто сидит в оболочке талантливого научного сотрудника, кто испуганно и настороженно выглядывает наружу через его глаза. Быть оборотнем оказалось легко, для этого не надо было делать никаких усилий. И оттого особенно противно.

Изгнать, выжить как-нибудь того, другого, тщательно спрятавшегося глубоко внутри, было нельзя. Можно было смириться, взять его сторону и превратиться в него полностью — это очень простой путь: ничего не надо специально делать, живи себе спокойно, и все произойдет само собой. Многие так и поступают.

Незаметно для себя Элефантов оказался у двери родительского дома, условленным образом позвонил, долго ждал. Наконец дверь открылась.

— Это наш сын, — сообщил Николай Сергеевич в глубину квартиры, и в голосе его явно чувствовался непонятный сарказм.

Отец, как всегда, щурился, как всегда, машинально вытирал желтые пальцы о запачканный химикалиями черный халат, как всегда, спешил.

— Я тебя слушаю, — он нетерпеливо повел головой. — Что ты хотел?

Николай Сергеевич сумел найти самые добрые и задушевные слова обращения к сыну. Элефантов молча рассматривал отца. Действительно, чего он хотел? Исповедаться? Ощутить поддержку самых близких людей? Почувствовать их тепло и участие? Глупо! Если бы он голодал, его бы накормили, если бы Тонул — бросили спасательный круг. Атак…

— Зачем ты пришел? — снова спросил Николай Сергеевич. — Что-то случилось? — Он непонимающе хмурился.

— Захотел в туалет. А как раз проходил мимо вас.

— Ха-ха! — оживился отец. — Проходи!

Его лицо прояснилось: неожиданный визит сына получил понятное объяснение.

— Я вот вспоминаю, получил ли хоть раз в жизни от тебя дельный совет?

Кроме этих: надо хорошо кушать, не болеть, не попадать под машины…

— При чем здесь это? — растерянно заморгал отец.

— И еще вспоминаю: ты никогда не играл со мной, не ходил на рыбалку, в походы… Тебе всегда было некогда. А отец Юрки Рогова находил время беседовать с нами, модель самолета делал, за город ездил. Я думал, что ты больше его занят… Но он уже тогда был кандидатом наук, сейчас профессор, директор института…

— Что ты говоришь? Асенька, что он говорит? — обратился отец в глубину комнаты. — Я ничего не могу понять…

— Ерунду всякую мелет, — пояснила с кровати Ася Петровна. — Переутомился, видно, ум за разум заходит. Да он всегда был грубияном, не обращай внимания.

— До свидания, дорогие родители. Как говорится, не поминайте лихом!

— Уходишь? А в туалет не пойдешь? Странный какой-то парень, — услышал за спиной Элефантов. — Зачем он приходил? Я так и не понял…

Сергей подошел к троллейбусной остановке, проехал шесть кварталов, свернул за угол.

«Надо было сразу, с утра идти к нему, — нервно подумал он. — Сейчас Игната Филипповича может не быть дома».

И точно, Старика дома не оказалось. Они разминулись буквально на полчаса.

— Ну, расскажи, за сколько ты продался немцам?

Несмотря на ужасающий смысл, вопрос был глупым. И любой ответ тоже оказался бы глупым. Впрочем, ответа не требовалось: обыденно произнесенная фраза с легкой, для проформы, вопросительной интонацией просто ставила точку над "и".

Вот, значит, ради чего этот непонятный срочный вызов, спешная дальняя дорога… Все думали — особое задание, и он сам так считал. Оказывается, нет. Старик слышал про подобные случаи, о них сообщали шепотом самым близким друзьям и никогда не обсуждали, но он и представить не мог, что такое произойдет с ним самим.

Быстрый переход