Дэвид…

Она хотела бы, чтобы из жизни ушел именно Дэвид. Дэвид, а не Джулиан. Она горько плакала от несправедливости случившегося. Оттого, что погиб Джулиан, а Дэвид остался в живых. Ребекка где-то читала, что хорошие люди умирают молодыми, а порочные продолжают жить. Сама эта идея была предельно глупой, но даже если это и так, то все равно: почему должен был умереть именно Джулиан? Он был воплощением жизни, любви, смеха…

Вскоре, однако, к Ребекке вернулись здравые мысли. И она почувствовала себя виноватой. Как она вообще могла желать смерти другому человеку, чтобы удалось выжить ее мужу? Будто между двумя этими фактами существует прямая зависимость. Она же не хотела этого. Она не хотела, чтобы Дэвид умер. Ей лишь было нужно, чтобы выжил Джулиан. Она страстно желала, чтобы выжили они оба.

Именно над этим размышляла Ребекка, когда в Крейборн приехал какой-то мрачный, встревоженный солдат и попросил о приватной беседе с графом. Она тогда поняла, что один из двух близких ей людей мертв. Но когда она прохаживалась по холлу перед библиотекой, испытывая сердечную боль и тошноту и отказавшись от компании Луизы, Ребекка отнюдь не думала, что им окажется Дэвид. Такая мысль ей даже не приходила в голову. Она лишь надеялась, упрямо надеялась на то, что речь идет не о Джулиане. Ее хрупкая надежда основывалась на том факте, что солдат не стал говорить с ней лично.

Но надежда начала испаряться, как только раскрылась дверь в библиотеку и помрачневший, осунувшийся граф попросил Ребекку пройти внутрь. Тут-то она осознала, что погиб Джулиан, а не Дэвид.

Граф мог бы и не говорить ей об этом. Однако в ней все же теплились остатки надежды, что граф зовет ее, чтобы сообщить о смерти своего сына. Значит, она действительно хотела, чтобы смерть унесла именно Дэвида.

Но это произошло с Джулианом. Он погиб в Крыму в битве – как называется то место? – у Инкермана. Когда пришло известие, Джулиан был мертв уже несколько недель.

Ребекка попыталась еще раз осмыслить свои чувства. Она все-таки не хотела смерти Дэвида. Но она и вправду ненавидела его. Если бы не он, то Джулиан никогда не оказался бы в Крыму. Он был бы сейчас жив. А теперь он мертв и похоронен в таком месте, что его жена даже не сможет положить на его могилу цветы.

Ребекка наклонилась вперед, чтобы прикоснуться лбом к прохладному оконному стеклу. Но при стуке в дверь она выпрямилась. Дверь открылась прежде, чем Ребекка смогла отозваться.

– Ребекка? – Из-за двери выглянула, улыбаясь, графиня Хартингтон и вошла в комнату. – Я так и думала, что вы здесь. Вам не мешало бы пойти прогуляться с нами. Такой чудесный день.

– Я знаю, – сказала Ребекка, – что вам с папой очень нравится оставаться наедине.

Графиня прищелкнула языком.

– Мы женаты с Уильямом почти год, – сказала она. – Наш медовый месяц уже закончился. Ребекка, почему вы так упорно настаиваете на том, что вы здесь якобы чужая? – Она присела на стул и знаком попросила Ребекку сделать то же самое.

Ребекка действительно всегда ощущала себя чужой в Крейборне, хотя ей никогда не давали понять, что ей тут не рады. Она приехала в Крейборн, потому что ей так велел Джулиан. И она осталась здесь после его смерти. Ибо ей больше некуда было деться. Она не могла поехать в поместье Джулиана, поскольку тот сам никогда там не жил, а после его смерти оно перешло к его кузине.