Чейз нахмурился:

— Она отказалась сообщить тебе номер телефона Софи?

— Да. Что я ей только не говорил, но она была непреклонна.

— Так все дело в этом? Черт, бери с нее пример. Если ты сейчас сдашься, считай себя конченым человеком.

— Проклятие, я не собираюсь сдаваться! Просто не знаю, что делать в настоящий момент. Сидеть и ждать нет никакого смысла. Но я понятия не имею, что у Софи на уме.

— Ладно, я сам об этом позабочусь, — сказал Чейз и, поймав недоверчивый взгляд брата, добавил: — Пойду и поговорю с помощницей. Уж я-то выцарапаю у нее номер телефона.

— И как же, скажи на милость, ты собираешься это сделать?

— Не важно. Ты лучше подумай о том, что скажешь Софи, когда позвонишь. Если все испортишь, ты меня сильно разочаруешь.

Подошедшие Мак и Зейн услышали последнюю фразу Чейза.

— Коул разочарует Чейза?! Это в каком же смысле?

Коул покинул кабинет, но братья последовали за ним, как за волшебной дудочкой Крысолова.

— Что это между вами произошло? Куда, направляется Чейз?

Когда все они вышли в зал и оказались за стойкой, Уинстон-старший повернулся к Маку:

— На безнадежное дело, хотя он этого и не понимает. Но, познакомившись с Элисон, поймет.

Зейн, смущенный, выступил вперед:

— А кто такая Элисон?

— Помощница Софи.

— Ах да, припоминаю…

Коул и Чейз разом обернулись и уставились на него; они хотели было что-то спросить, но передумали. Подробности любовных приключений Зейна часто оказывались такими невероятными, что лучше было не расспрашивать. Мак ухмыльнулся.

Пока Чейз надевал пальто и натягивал перчатки, Зейн спросил:

— У вас с Софи произошла размолвка… или что?

— Это не твое дело.

Зейн пожал плечами:

— Ну что ж, прекрасно. Просто мне интересно, по какой такой причине ты ее не обслуживаешь. Если не хочешь, давай я это сделаю, только скажи. Но игнорировать женщину, по-моему, неприлично.

Коул резко обернулся и посмотрел туда, где обычно сидела Софи. Она и сидела там, положив руки на стол, с безмятежным видом, хотя была бледна и глаза ее покраснели. У Коула сжалось сердце и комок встал в горле.

— И сколько она уже так сидит? — спросил Чейз.

— Минут десять. Обычно Коул обслуживает ее сразу же, поэтому я не понял…

Последних его слов Коул не расслышал, так как, перепрыгнув через стойку и раскидывая попавшихся на пути посетителей, уже летел к Софи.

Господи, неужели она плакала? Слова, объяснения, мысли — все смешалось в его голове, Коул не мог ни на чем сосредоточиться и в конце концов, наклонившись, просто поцеловал ее. Крепко. Властно. Ее руки вцепились в его рубашку. Софи притянула его к себе еще ближе.

У Коула зашумело в ушах, и в следующий момент он понял, что это шумит зал. Оторвавшись от Софи, он оглянулся: большинство присутствовавших мужчин, разумеется, подначиваемые его непочтительными братьями, хохотали, бурно приветствуя происходящее.

Коул широко улыбнулся, потом обернулся к Софи. Она начала было что-то говорить, но он прижал к ее губам палец.

— Я люблю тебя, Софи.

Глаза ее расширились, губы задрожали.

Коул наклонился к ней еще ближе и хрипло прошептал:

— Я семь месяцев ждал этой ночи, и мои ожидания оправдались. Но будь я проклят, если стану ждать и дальше! Я люблю тебя, я желаю тебя. Сейчас и навсегда, независимо от того, какое имя ты себе присвоишь и как будешь одета. Теперь ты моя. Привыкай.

Он замолчал, ее большие глаза неотрывно смотрели на него. Если бы не жилка, бьющаяся у нее на шее, Софи можно было бы принять за каменное изваяние.