Читатель, стремящийся получить общее представление о различных направлениях психотерапии, может использовать эту книгу как удобный учебник: в ней представлены взгляды нескольких ведущих представителей этой области. Отношение разных школ психотерапии к проблеме тревоги ярко высвечивает особенности каждой из них.

Работая над книгой, я мог оттачивать и расширять свои представления о тревоге, поскольку беседовал об этой проблеме со многими коллегами и друзьями — их так много, что нет смысла перечислять все имена. Но я хочу выразить особую признательность О.Г. Мауреру, Курту Гольдштейну, Полу Тиллиху и Эстер Ллойд-Джонс, которые читали мою рукопись по мере ее создания и затем обсуждали со мной проблему тревоги, каждый с позиций своего направления. Эти беседы сильно повлияли на мои представления. Кроме того, прямо и косвенно мне помогал Эрих Фромм и его коллеги по Институту психиатрии, психоанализа и психологии Эленсона Уайта. И еще мне хочется выразить благодарность психиатрам и социальным работникам той организации, в которой проводились интервью с незамужними матерями. Эти специалисты помогли мне глубже понять описанные мною случаи, но по очевидным причинам я не могу назвать их имена.

Ролло Мэй

Нью-Йорк

февраль 1950 года

Предисловие к дополненному изданию

Первое издание этой книги вышло в 1950 году, с тех пор было проведено множество исследований феномена тревоги, который привлекает к себе все большее внимание. До 1950 года на эту тему были написаны всего лишь две книги, но за последнюю четверть века появилось множество новых публикаций. Подобным образом, до 1950 года этому вопросу было посвящено всего полдюжины статей, а к настоящему времени можно насчитать до шести тысяч публикаций и диссертаций, касающихся тревоги и связанных с ней вопросов. Феномен тревоги обсуждается уже не только в кабинетах специалистов, но и на публике. Я рад тому, что первое издание «Смысла тревоги» также способствовало росту интереса к этой проблеме.

Но, несмотря на то, что многие люди ревностно занимаются этим вопросом, я не вижу ни одного исследователя, который разрешил бы загадку тревоги. Наши познания возросли, но мы до сих пор не знаем, что нам делать с нашей тревогой. Хотя в целом теоретические представления о нормальной тревоге, описанные в первом издании, не вызывают возражений, из этой теории еще не сделаны практические выводы. Мы все еще склонны полагать, что «психически здоровый человек может жить без тревоги». Мы не понимаем, что иллюзорный идеал жизни, из которой исключена тревога, представляет собой искаженное восприятие реальности, и это особенно очевидно в наше время на фоне таких явлений, как ядерная энергия и водородная бомба.

Тревога имеет смысл. Хотя она может разрушать жизнь человека, тревогу можно использовать конструктивно. Сам факт, что мы выжили, означает, что когда-то давно наши предки не побоялись пойти навстречу своей тревоге. Первобытные люди, как сказали бы и Фрейд, и Адлер, испытывали тревогу в те моменты, когда их жизни угрожали зубы или когти диких зверей. Тревога сыграла решающую роль в жизни человека, научив наших предшественников думать, а также пользоваться символами и орудиями для защиты от врагов.

Но и современному человеку по-прежнему кажется, что опасность исходит от зубов и когтей наших физических врагов, тогда как причины тревоги лежат в сфере психологии и духовности — в широком смысле этого слова, поскольку тревога связана с ощущением бессмысленности. Мы уже боимся не тигров и мастодонтов, мы боимся потерять самоуважение, боимся отвержения со стороны нашей группы, боимся проиграть в соревновании с другими людьми. Тревога видоизменилась, но наши переживания по своей сути не отличаются от переживаний наших предков.

Тревога — важнейший элемент существования человека. Так, например, я испытываю тревогу перед каждой лекцией, хотя уже сотни раз выступал перед аудиторией.