Отвратительное прозвище прочно закрепилось за ней. О нем не забыли даже после отъезда Дэвида Мастерса в школу неделей позже. С прозвищем было покончено, лишь когда отец Шарлотты, делавший политическую карьеру, перевез семью в Лондон.

Лишь одному Господу было ведомо, каким стал теперь изнеженный и заласканный наследник виконта.

— Говорят, мистер Мастерс и его друзья — настоящие дебоширы и развратники. — Такие же, как ее отец. — Неужели вы действительно хотите, чтобы моим мужем стал такой бесстыдник?

Отец вовсе не пытался скрыть своей сущности: появлялся в обществе с любовницами и пьянствовал ночи напролет со своим закадычным другом, министром иностранных дел Чарльзом Фоксом, — но при этом был уверен, что дочь и супруга ничем не выдадут своего недовольства. С каждым годом Шарлотте становилось все сложнее сдерживаться — ведь пьяные выходки отца день ото дня становились все нестерпимее.

— Мастерс не распутник, — недовольно фыркнув, произнес отец. — Как и все молодые щеголи, он любит приударить за красивыми девушками, но не выставляет свои похождения напоказ. Большего и желать нельзя. Я достаточно узнал о нем, и могу сказать, что он старательный студент и весьма уважаемый джентльмен, прекрасно осознающий ответственность, налагаемую на него титулом.

Иными словами, он использовал влияние своего отца, чтобы заручиться поддержкой преподавателей; знал, как показать себя с лучшей стороны, когда того требовали обстоятельства, и прекрасно осознавал, как много может получить с помощью титула.

Шарлотта достаточно вращалась в обществе, чтобы понимать, как толковать привычную ложь о титулованном джентльмене. Отец описывал мужчину, как две капли воды похожего на себя самого. А Шарлотте менее всего хотелось иметь такого мужа.

— Кроме того, — продолжал отец, — среди его друзей — молодой маркиз, брат виконта и наследник герцога. Я бы мог воспользоваться этими связями, и хотя бы ради меня ты будешь улыбаться, вести себя скромно и принимать его ухаживания, как сделала бы на твоем месте любая другая молодая леди. Если бы не я и не мои усилия, не видать бы тебе приданого, способного привлечь внимание подходящего молодого человека.

— Но, папа…

— Король дал мне титул барона не потому, что я владею угольными шахтами, а потому, что я продвигаю интересы его величества в палате общин. Я сделал все от меня зависящее для благополучия нашей семьи. Теперь твоя очередь.

Шарлотта с трудом удержалась, чтобы не усмехнуться. Отец всегда преследовал лишь собственные цели, но спорить с ним бессмысленно. Он все равно начнет все отрицать.

— Но почему именно Дэвид Мастерс? Наверняка вы могли выбрать другого молодого человека, отвечающего вашим требованиям. — Такого, которому была бы нужна она сама. — Если бы вы только подождали до моего дебюта весной…

— Я не собираюсь тратить деньги на твой дебют, когда под руку подвернулся такой завидный жених, как Дэвид Мастерс. Кроме того, его друга Саймона Тремейна, наследника герцога Фоксмура, прочат на место премьер-министра. А я не упущу шанс познакомиться со столь влиятельным человеком.

— Так может, вам стоило сосватать меня ему? — с горечью произнесла Шарлотта. — Это оказалось бы гораздо более выгодной сделкой.

Лицо отца потемнело.

— Прикуси язык, мисс. Я достаточно терпел твою дерзость. Мы еще не миновали Ричмонд, так что вполне можем оставить карету на постоялом дворе и путешествовать дальше вверх по Темзе.

Слова отца прозвучали подобно раскату грома, и вся храбрость Шарлотты мигом улетучилась. Плыть по реке! Неужели он действительно сможет поступить с ней столь жестоко?

Еще как! Шарлотте вдруг стало трудно дышать.