В Сергее Ерохине даже не шевельнулась мысль, что это он сам пытается украсть то, что ему не принадлежит. И что все то, что он задумал — подлость и мерзость. Нет. Ерохин считал себя совершенно в своем праве, причем абсолютно искренне. Так очень часто бывает; можно сказать, к сожалению, что почти всегда.

Минут пять молча, про себя, Ерохин праздновал удачу. Наконец, он смог справиться с нахлынувшими мыслями, и продолжить работу со списком. Теперь ему работалось легко и весело. По имеющимся кратким данным о снайперах, он отбрасывал совершенно не подходящих, отделял сомнительных, и выписывал потенциальных.

Процесс работы был прерван неожиданным приездом Трубачева.

— Здравствуйте коллеги! — с порога весело закричал он. — На улице жара. И это весной! Что ждет нас летом?

— Комары, мухи и дизентерия, — довольно мрачно пошутил Валентин Плотник.

— Не переживай. Будешь пить конфискованный самогон, и дизентерия тебе не грозит. А будешь пить много — перестанут кусать комары, так как твоя кровь превратится в спирт, и ты не будешь представлять для них никакого интереса.

— Эх, Василий! — ответил Плотник, — если бы ты знал, как достал меня этот самогон. Вот опять отчет сочиняю — мрак какой-то.

Ерохин и Плотник сидели напротив друг друга. Трубачев пододвинул свободный стул к столу так, чтобы одновременно видеть обоих, и уже тихим голосом спросил:

— А что по нашему делу? Валентин?

Валентин улыбнулся. Сразу стало понятно, что у него кое-что есть.

— Я прошел всех «рыбаков», как и обещал. В общем, нашел одного, который весь тот день просидел на озере. Говорит, у всех не клевало, а у него клевало, секрет какой-то знает.

— Это ладно, пусть знает. Что ты выяснил?

Плотник выдержал эффектную паузу, но коллеги уже догадались, о чем он будет говорить. И точно:

— Не было там за весь день ни разу никакого парня с чемоданчиком. Не увидеть его, если бы он там был, нельзя. Озеро маленькое, среди степи — зарослей таких, чтобы скрыть человека, нет. Поэтому гарантию даю стопроцентную, что искомого парня там и рядом не стояло.

Трубачев уже закурил, и жестом предложил закурить остальным, протянув им свою пачку «Винстона».

— Я предполагал это, — прокомментировал он рассказ Плотника. — А у тебя, Серега, как дела обстоят?

Сергей ответил не сразу: он обдумывал, как лучше преподнести старшему коллеге своего врага, чтобы с ходу привлечь Трубачева на свою сторону.

— Вот список снайперов. Я отбрасываю тех, кто живет на периферии; оставляю только Новопетровских. Отдельно выписываю тех, кто воевал.

— Правильно. Дай взглянуть.

— Есть один парень — Александр Куценко — я с ним несколько знаком. Он кажется мне вполне подходящей кандидатурой.

— Да-а!? — Трубачев с недоумением уставился на Ерохина. — А почему?

— Скрытный, агрессивный, и безо всяких моральных принципов. Недавно из Чечни вернулся, — Ерохин мысленно перевел дух; слово вылетело, Рубикон был перейден.

— Ты же понимаешь, Сергей, что все это не является доказательством. Хотя, конечно, как местному жителю, тебе может быть виднее. Кстати, а чем сейчас Куценко занимается?

— Кажется, в городе учится… И на какие деньги, между прочим?

— Мало ли… Что ж, дело не в этом… Послушайте меня. Ты, Сергей, в армии служил?

Эта тема для Ерохина всегда была очень неприятной: ему казалось, что спрашивают с осуждением, с подковыркой.