— Ну нет, не служил, и что? — ответил он почти с вызовом.

— Да конечно ничего. Но тогда ты можешь не знать, что в нашей доблестной армии в снайпера могут записать человека со зрением в «минус семь». Или просто за всю службу не дать в руки оружия. А в личном деле это записано не будет.

Трубачев встал, и заходил по кабинету из угла в угол.

— Поэтому… Сергей, твои подопечные, они в каких округах служили?

— Все как один в СКВО.

— Отлично! Давай мне список. Я узнаю точно, кто из них настоящий снайпер, а кто так себе — только числится.

— Каким же образом, позвольте полюбопытствовать.

— Ладно, скажу. У меня есть друзья в Ростове, в штабе. Они узнают в частях все точно и досконально. По крайней мере, я на это надеюсь… А когда все будет известно, то, при необходимости, официальную бумажку уже сделать недолго… Или почти недолго..

Он схватил со стола свою папку, попрощался и вышел из кабинета, приказав заниматься своими делами, а он потом приедет, и все, что выяснит сам, расскажет.

Глава 30

Сашины родители были люди положительные во всех отношениях, и таким же считали и своего сына. А теперь, когда он стал совсем взрослый, отвоевал в Чечне, имел почти официальную невесту, то слишком сильно интересоваться его личной жизнью родители перестали. Хотя, если честно сказать, они и раньше не слишком лезли в душу. Поэтому с распределением личного времени у Саши никогда никаких проблем не возникало. Конечно, задать вопрос о том, куда он идет, или где он был — это обязательно, но не потому, что не доверяли, а как раз наоборот, скорее из уважения.

Этими обстоятельствами Саша последнее время пользовался не совсем красиво. Он раньше почти не обманывал родителей: как-то не было необходимости. Поэтому привычка говорить правду сама собой въелась ему в плоть и кровь. И вот теперь, когда приходилось врать родителям почти постоянно, ему было мучительно стыдно. Даже посещала мысль, что нужно завязать со своими «подвигами», хотя бы на некоторое время.

«Вот отомщу за бабушку, и денежками заодно разживусь; а потом перестану. Надолго перестану… До следующего случая», — вот таким образом он уговаривал себя всю неделю. В это самовнушение периодически прорывалось чувство предвкушения от стрельбы. Он почти физически ощущал пальцами курок, чувствовал отдачу. Ему казалось, что он чувствует полет пули. Тогда он вздрагивал, и, вздохнув, возвращался к прерванным занятиям.

Так прошла неделя. Ровно через семь дней с момента наблюдения подозрительного «Форда» Саша снова сказал родителям, что сегодняшний вечер проведет у Мишки — компьютерщика, и почти уже вышел из комнаты, когда отец спросил, совершенно без заднего умысла:

— А что вы там с ним делаете — то, с Мишкой?

Саша так растерялся от неожиданного вопроса, что не мог сообразить, что же ему ответить; чем на самом деле можно заниматься на компьютере так долго? Отец, не услышав ответа, недоуменно посмотрел на сына. Саша, сглотнув слюну, выдавил что-то вроде:

— Да так, играем помаленьку.

Отец усмехнулся, и снова уставился в телевизор. Саше стало стыдно за проявленную несообразительность, и он вышел во двор с опущенной головой: «Вот так и проваливаются люди на всякой ерунде!». Тем не менее, принятое на сегодня решение снайпер отменять не стал. Да и не мог. На миг ему показалось, что какая-то сила, помимо собственной воли, тянет его вперед, не дает выйти из обозначенной колеи или отступить.

Возможно, это была судьба. Или Рок. Или Фатум… А-а, называйте как хотите…

Из дома он выехал, как и в тот раз, еще засветло.